К вечеру город завалило снегом. Глаза радовались мерцающему покрову улиц и деревьев, и так приятно было дышать зимним воздухом. Однако мне хотелось поскорее очутиться в любимом пабе.

Город стоял в пробках. Быть пешеходом в такой час — большое удовольствие. Я пробирался сквозь сугробы и завалы, стараясь ступать по утоптанной дорожке, а вокруг всё искрилось, танцевало, щипало за нос и щёки. Снег, освещаемый фонарями и фарами машин, казалось, сплошь состоял из драгоценных камней и минералов, перемолотых в песок. Так и подмывало упасть в сугроб, побарахтаться в нём. Но мне надо было идти в паб.

—«Драккар» — это истинно-правильный паб в нашем районе. Истинно-правильный он потому, что отвечает нескольким условиям: он маленький и уютный, в нём тепло и никогда не бывает шумно, обстановка лишена пафоса и ядовитого освещения, пиво всегда свежее, а посетители одни и те же.

Завсегдатаи паба не обязательно знакомы со своими соседями по столикам, но отлично знают их привычки и предпочтения. Один — полный и бородатый — пьёт исключительно тёмный «стаут», между бокалами которого хлопает рюмку Jägermeister. Другой, который рыжий и с добрым лицом, лакомится скотчем, непременно трижды повторяет и только после переходит на светлое пиво.

В «Драккаре» каждый завсегдатай уникален. Здесь, как нигде, ощущаешь уважение к человеческой индивидуальности.

Стоит добавить, что в этом месте не приветствуют перемены и новичков.

Я сел у барной стойки и поздоровался с барменом Сашкой. Он, не спрашивая, крутанул краник, и тонкая струя пива Pilsner полилась в высокий бокал.

Рыжий человек с добрым лицом сидел за столиком в дальнем углу и пил светлое пиво. Значит, давно сидит. Кроме нас троих, была ещё Олечка — маленькое, чудесное, подвижное и милое создание. Когда паб к вечеру наполняется посетителями, она летает между столиками, принося заказы и тогда становится похожей на ласточку.

После первого глотка я заговорил с Сашкой. По традиции, мы всегда начинали с погоды. Когда мы перешли на футбол, за моей спиной звякнул колокольчик. В паб зашёл новый посетитель. Он долго обстукивал свою обувь и по лицу Сашки, который смотрел на гостя, я понял, что это — новичок. А ещё Сашка как будто удивился, глядя на него.

Гость подсел к нам. Теперь я понял удивление бармена. Новым посетителем оказался человек в костюме Деда Мороза.

— Ну и погодка, — сказал он, сняв шапку и обнажив широкий плешивый череп. — В этих дурацких сапогах чуть не убился, пока дошёл. Мне водки дайте. Пожалуйста, сразу сто. Закуски не надо.

Это был почти старик, но по его крупному телосложению, широкой челюсти и огромным рукам можно было определить в нём недюжинную силу, не подвластную старости.

Он кивнул мне и выпил залпом рюмку, стукнув ею о барную стойку.

— Я с детского утренника, — сказал он, — еле ноги унёс. Родители — сволочи, а их дети ещё хуже. Давай ещё водки.
— Не желаете присоединиться? — спросил он у меня. У него был громоподобный, командирский голос, чином точно не ниже генеральского.
— Благодарю вас, но я не мешаю с пивом.

Он выпил пятьдесят, снова стукнул рюмкой о стойку и с видом умиротворения закрыл глаза.

— Нет, не надо закуски, — сказал он Олечке, когда та предложила ему меню. — Я с утренника, там хорошо откушал.

Старик снял свою красную шубу, под которой оказался чёрный костюм Nike. Только сапоги выдавали в нём праздничного персонажа. В этом одеянии он походил на героя Яковлева в знаменитом фильме Гайдая, облачённого в спортивный костюм.

Он ещё несколько раз выпил водки. Теперь перед ним стояло пиво. Мы с Сашкой украдкой переглядывались. Кажется, Дед Мороз понемногу пьянел.

— Молодые люди, — обратился он к нам. — А нет ли поблизости банкомата? Мне надо внуку деньги переслать.

Мы объяснили ему, как найти.

— Посылаю каждый год этому лопырёнку, вернее, его мамке. Дочь моя. Семь лет внуку, а деньги любит — страх! Ну, давай!

Он опрокинул ещё одну рюмку и запил пивом.

Я только допивал свой первый бокал. Сашка налил мне второй. Тоже Pilsner.

— Никакого почтения старику, — продолжал Дед Мороз. — Хоть бы открытку или позвони, например, узнай, как здоровье, давление, почки, геморрой и прочая дрянь. Плевал он на всё. А деньги ему присылай.
— А знаете ли вы, молодые люди, — сказал он, подняв вверх дрожащий указательный палец, — знаете ли вы, что в далёкие времена, после Октябрьской революции, упразднили все рождественские праздники, Дедов Морозов отменили и что ходили по улицам патрули и в окна заглядывали. У кого ёлку в доме увидят — того вяжут и в Лубянку.

Мы с Сашкой переглянулись и без слов поняли друг друга. Теперь оставалось только слушать. «Драккар» — место, где каждый имеет право выговориться. Обычно случайные посетители жалуются на жизнь, на жену или работу. Экскурс в историю был не такой уж и частой темой.

— А ведь Дед Мороз — это древний славянский дух! — продолжал старик. — Свою историю надо уважать и чтить, молодые люди. Вот что такое для вас Дед Мороз? Обычный дед, к которому садишься на коленку и читаешь стишок? Тьфу! Дед Мороз – восточнославянский дух, прообраз повелителя погоды и стихий. Во как! Наши предки, славяне, то бишь, просили у него благоприятной погоды, подносили ему дары всякие. Я, конечно, верующий человек, но по секрету скажу вам, что у православной церкви не очень-то и хорошие отношения с данным персонажем. Потому и превратили они Деда Мороза в обычного сказочного персонажа. Потому как для Иисуса Христа он прямой конкурент. Язычник ведь, понимаете? Они из него сделали сказочного дедушку и применение нашли. Приносит подарки детям. Не от имени же Христа-спасителя, скажете ли, гражданам-родителям подносить своим деткам подарочек?

Его язык начал немного заплетаться. К нам подошла Олечка, ей тоже было интересно послушать. При её виде лицо Деда Мороза расплылось в улыбке, он покачал головой и донельзя ласково сказал:
— Внученька, Снегурочка.
После чего продолжил свою исповедь.
— На Святки кликали меня древние славяне, на трапезу зазывали. Блинами угощали да кутьёй. А я за то им урожай обещал хороший.

Мы уже не сдерживали улыбок. Наш Дед Мороз вёл историю от первого лица.

— В 1935 году меня реабилитировали. Во как! В газете «Правда» даже статью разместили, где было сказано, что, мол, запрет на Деда Мороза отменяется. А рядом подпись члена президиума ЦИК СССР товарища Постышева. Значит, дверь во Дворец пионеров была мне открыта. Эх, что за время прекрасное! Я хоть и языческое существо, древнеславянское, да ещё и беспартийное — и ничего. В советское время церковь не очень любили, так они и не могли меня сдвинуть. А я человек верующий, вы не подумайте. Но историю надо чтить. Дима, налей мне ещё водки.

— Я Саша, — ответил бармен, — может, не надо? Как бы вы окончательно не ушли в себя.
— Всё нормально. Эх! А сейчас опять бардак, — Дед Мороз отхлебнул пива. — Наш городской голова — сволочь. К Европе они хотят быть ближе! К западным традициям! Санта Клаус, дымоход, носочки, олени. Фу! Сволочи! Мерзавцы! Не чтят исконно славянских традиций. Древние славяне, предки наши, в своих могильных курганах переворачиваются. Потому что мэр официально признаёт Санта Клауса символом Рождества и Нового года. А Дед Мороз, видите ли, для них — советский персонаж. А мы же европейцы, чёрт подери!

Паб постепенно наполнялся постоянными клиентами. Некоторые из них с интересом поглядывали на нашего собеседника. Тот уже совсем расклеился, и мы с Сашкой начали думать о том, куда придётся его укладывать. Глаза Деда Мороза то и дело смыкались. Казалось, он вот-вот уснёт, но нет — после каждого кивка головой он оглядывался по сторонам, как будто что-то припоминая, и вновь пускался в исторические хроники.

— Дед Мороз – лютое божество. Древнеславянское.

Нам с Сашкой это уже начало надоедать.

— Культ Деда Мороза — это неоязычество. За такое могут посадить. Да, да, родненькие мои. Хорошие вы ребята. Официальная церковь что говорит: «Дед Мороз — выдумка, а Иисус — взаправдашный». А я сам верующий, но ведь историю свою надо чтить.
— Слышишь, малой, — сказал он мне, доставая из кармана спортивной куртки бумажник. — На, вот те карточка, сгоняй к банкомату, перешли внучку денег. Его Мишкой звать. Я тебе доверяю. Ты порядочный юноша. Мой пин-код – 1982. Год смерти Брежнева.
— Вам, кажется, пора пересесть за столик, — сказал Сашка. — Юрка, давай его отведём.

Легко было сказать! Наш Дед Мороз, казалось, превратился в каменную статую, точно один из троллей, застигнутый врасплох появлением солнца.

— Всё нормально, вот моё удостоверение, — бормотал Дед Мороз. — А осетринка была с душком, Пал Иваныч.

Пока он бредил, к нам подошёл рыжий добряк (пьющий скотч и светлое пиво). Оказалось, что его зовут Серёгой. Мы втроем взяли деда Мороза под мышки и усадили к столику. Рядом поставили его посох и мешок, а на стол положили шапку, на которую старик тотчас положил свою плешивую голову. Через мгновение он захрапел.

Когда мимо пробежала Олечка, он приподнял голову и промолвил ласково:
— Внученька моя. Снегурочка. А у меня есть внук. Надо вас познакомить. С Мишкой. Спасибо, кондуктор, а я майор. А где старшина?

Я прощался с Сашкой.

— Проспится немного и уйдёт, — сказал он мне. — Не переживай. Супчику ему дадим.
— Грибного, — ответил я. — Да с перчиком.

Я не переживал о судьбе Деда Мороза. В «Драккаре» позаботятся о каждом госте и сделают это не хуже домашних. А завтра я снова приду, и Сашка расскажет мне, что было дальше с этим стариком.

На улице было прекрасно! Я шёл домой и вдруг поймал себя на мысли, что впервые за многие годы ощущаю то самое чувство, которое было у меня в детстве. Это чувство — ожидание Нового года, сказки и чуда.

И теперь я верю, что встретить Деда Мороза — хорошая примета.

Автор: Юрий Самсонов
Иллюстрация: В. Вартани