За окном бушевала гроза. Дождь тяжелыми каплями падал на черный асфальт, барабанил по железному подоконнику. Ветер неистово хлестал по окнам, сгибал деревья, обрывал листву. Казалось, природа мучается вместе со мной. Я задыхался от ноющей боли в груди. Голова раскалывалась, а сердце рвалось на части. Слезы безудержными рыданиями рвались наружу. В конце концов, я не выдержал и завыл. Найдя выход в вое, тоска понемногу стихала, сменяясь усталой опустошенностью. Я без сил опустился на кровать и почти мгновенно уснул.

Мне снилась она, как всегда, после припадка. Она гладила меня по голове и шептала, шептала. Она говорила, как хочет быть со мной, что осталось потерпеть еще немного. Тепло ее нежных рук было таким естественным, таким родным. Они скользили по моему лицу, стирая слезы, успокаивая, исцеляя. В этих снах я не мог пошевелиться, чтобы ответить на ее ласки, не мог ничего сказать. Но каким-то образом она понимала, что я чувствую. Когда осадок в душе исчезал, она переставала меня успокаивать и начинала рассказывать. Она говорила об удивительных вещах, но после пробуждения я не мог вспомнить ни одной из ее историй, как ни старался.

Наутро я проснулся с легким сердцем и улыбкой на губах, в твердой уверенности, что все мои беды — лишь суета сует, и все будет хорошо. Пока я умывался и варил кофе, за окнами забрезжил рассвет. Розовые и желтые блики окрасили облака. В таком мире нет места грусти, это очевидно.

Приступы вроде вчерашнего случались со мной нечасто. С одной стороны, я был этому рад, потому что каждый раз они грозили свести меня с ума, но с другой, их редкость меня печалила, ведь только после них мне являлась она. Мое наваждение, моя единственная любовь. Впервые я увидел ее во сне еще будучи подростком. Тогда меня впервые накрыла волна одиночества. Я уже не помню, какие события заставили меня так страдать, но я до сих пор благодарен за встречу с ней такому стечению обстоятельств. Она в тот раз пришла в мой сон веселой, ее явно забавляла причина, по которой я так расстроился. Меня тогда ужасно разозлило, что какая-то девчонка надо мной смеется, да так снисходительно, будто я ребенок, у которого игрушку отняли! Стоит ли говорить, что от печали моей не осталось и следа. Однако я не мог долго сердиться на нее. Меня в ту пору не интересовали девчонки, но она… Она была великолепна. У нее был легкий смешливый характер и удивительно красивое лицо. Она была так мила и рассказывала такие чудесные вещи… У меня просто не было шанса устоять. Утром я проснулся с мечтами о ней.

С тех пор жизнь моя изменилась. Каждую свободную минуту я фантазировал о том, что скажу ей, когда мы снова встретимся. Куда я обязательно поведу ее гулять. Как я возьму ее за руку. Но она больше не появлялась в моих снах, и я затосковал. Я продолжал ходить в школу, выполнять свои ежедневные обязанности. Я так же встречался с приятелями и развлекался, но что-то неуловимо изменилось. Она не приходила в мой сон. Я не мог поделиться ни с кем своей бедой – меня просто засмеяли бы.

Прошли месяцы, прежде чем я снова увидел ее. К тому моменту уже успел свыкнуться с мыслью, что это всего лишь сон. И начал жить дальше, начал искать в сверстницах из плоти и крови черты, которые смог бы полюбить. Она пришла после первого в моей жизни разочарования. На этот раз она уже не смеялась, ей было грустно, она грустила вместе со мной и из-за меня. Она не успокаивала, просто была рядом, и этого достаточно, чтобы почувствовать себя спокойным и счастливым. Она говорила, что все правильно, что она не может быть со мной наяву, поэтому нужно думать о настоящей жизни. А я не мог ничего ей ответить, я даже не мог взять ее за руку, как мечтал. Но она и так знала —читала это в моем сердце.

В тот момент раз и навсегда решил, что она больше не будет грустить из-за меня, больше я никогда не совершу поступка, который мог бы ее огорчить. Что всегда умел, так это держать слово, особенно данное самому себе.

Как ни старалась она убедить в невозможности нашей встречи наяву, я был упрям. Бродя вечерами по городскому парку, представлял нашу встречу. Она сидит на старой парковой скамье, на коленях у нее томик стихов в матерчатом переплете. У нее прямая спина и красивые тонкие кисти рук с длинными музыкальными пальцами. Густые волосы убраны в небрежный пучок, позволяющий увидеть грациозный изгиб шеи. На ней осеннего цвета пальто до колена, открывающее стройные ноги. Вот она замечает меня. Поднимает на меня свои прекрасные янтарные глаза и улыбается…

Примерно так я представлял себе счастье. А потом мы пошли бы домой по аллее, усыпанной кленовыми листьями. Мы варили бы кофе и смеялись, и говорили бы сутки напролет. А потом она заснула бы у меня на плече и осталась со мной навсегда.

Я так часто представлял себе эту картину, что, наверное, смог бы нарисовать ее с закрытыми глазами, если бы умел рисовать. Но я не умел, и мне оставалось только представлять её раз за разом, снова и снова.

В то утро я был спокоен и безмятежен. Вчерашние воспоминания не могли теперь выбить меня из колеи, поэтому сделал над собой усилие и попытался вспомнить, что именно привело меня в столь плачевное состояние. Вечером я возвращался от мамы. Ох, точно! Мы снова говорили о моей личной жизни. Занятие бессмысленное, поскольку жениться я не собирался, внуков, соответственно, маме заводить — тоже. Нашла коса на камень. Возможно, если бы не Светка, она бы меня не третировала. Дело в том, что Света, моя младшая сестра, недавно родила дочку. Маму это привело в восторг, и она решила, что моя личная жизнь теперь предмет ее заботы. Наверное, нет ничего странного в том, что мать тревожится за сына. В конце концов, это действительно не очень хорошо, что у тридцатилетнего мужчины с престижной работой и приятной внешностью никогда не было постоянной девушки. Но как я могу ей объяснить, что у меня все в порядке? Ведь если сказать ей: «Не волнуйся, у меня есть любимая, правда я вижу ее только во сне», лучше не станет. Скорее всего, станет только хуже. Да. Точно. А потом, по дороге домой, я вспомнил, насколько соскучился по моему любимому наваждению, и накатило. Нет ничего хуже подобной безнадежности.

Я тряхнул головой, чтобы рассеять печальные мысли. Где-то в глубине души зрела убежденность, что рано или поздно все наладится.

Сегодня погода радовала, в честь такого случая я решил прогуляться и покормить уток. Был чудесный субботний день. Яркое, не по-осеннему теплое солнце раскидало по всему городу солнечных зайчиков, подсушило вчерашние лужи и окрасило парк во все оттенки желтого. Старые клены красовались золотыми и янтарными листьями, все дорожки были усеяны плотным шуршащим ковром из опавших листьев. Маленький пруд в центре парка призывно блестел сквозь деревья. Перекормленные утки лениво курсировали от одного берега к другому, вызывая восторг у детей. Посмотрев на эту идиллию, я решил, что воробьям моя булка будет нужнее. Через полчаса руки мои были пусты, а сердце спокойно. Не торопясь, я побрел домой.

Над моей головой узорной аркой свивались ветви деревьев, щебетали какие-то птицы, то ли не успевшие еще улететь в теплые края, то ли решившие остаться зимовать здесь. У края аллеи на зеленой парковой скамье сидела девушка, задумчиво листая какую-то маленькую книжку. На девушке было янтарного цвета пальто с красным узором. Подойдя ближе, я увидел, что она держит в руках томик стихов в матерчатом переплете. Заметив меня, девушка подняла голову, и я окунулся в теплоту ее янтарных глаз. Узнав меня, она улыбнулась…

Автор: Мария Бегунова
Фото: Алиса Ахрамович