Малуша. Глава IV
Глава 4
— Если хочешь, приходи еще чай пить, — улыбается Ярина, отбрасывая назад косу.
Малуша останавливается ненадолго, а потом тоже улыбается открыто да отвечает:
— Зайду как отпустят. Коли хозяева приветливые да дом полной чашей, так и гостем не зазорно быть.
Ведьма кивает и спускается с крыльца. Но внезапно хмурится, будто прислушивается к чему, и говорит:
— Ладную девицу не должны с ведьмой видеть. Зайди-ка в дом, да побыстрее. Ко мне другие гости идут, нежданные.
Малуша кивает испуганно, заходит обратно да дверь за собой прикрывает. Игнатий Кузьмич, убирающий самовар, глянул, покачал головой только и поманил к окну. А за окном — Земислава, меньшуха Горобоя, с корзинкой стоит, с ноги на ногу переминается. Ярина кивает, смотрит, как отвешивает гостья земной поклон да гостинец протягивает, потом указывает на скамью под окном, будто не замечая удивления Земиславы. Но та не смеет ослушаться, присаживается и говорит робко:
— Коровушки прихворали. За ними глаз да глаз нужен, большуха со свету сживет, если с ними случится что. Добрые люди подсказали, что к тебе, матушка, за советом прийти можно. Так ли?
— Скотинка, она внимания хочет. А ты хорошо ли ходишь за ней? На выгон в час отпускаешь? Доишь вовремя? Разговариваешь с ней? Али заговоры на нее читала, чтобы работы поменьше было?
Молчит Земислава, голову потупила. Знала ведьма, что спросить. Взяли ее из семьи старосты, белоручкой да неженкой, меньшухой сделали. Не привыкла девица работать, видно, совсем заморила скотину.
— Заговоры, матушка… — шепчет Земислава наконец. — На домового заговор.
Малуша уста ладошкой прикрыла, рядом Игнатий Кузьмич хмурится, а под окном — голос Ярины, ледяной, как река в стужу.
— Заговор-то сработал, это я вижу. Да почему ж ты, девица, не выполняла сказанное? Домовой — это не прислужник. Коль вызвала, так служи ему так, как он тебе служит. Разгневала его, а коровки страдают. Отправила бы тебя со двора, да жалко домового. Он не виноват, что такие хозяева попались. Домой иди, печке в пояс поклонись, самовар за нее поставь, а на ночь оставь пестик в хлеву. А как стемнеет да шум оттуда будет — стучи метлой по стене да приговаривай: «Бей наш чужого!» Коль сразу не поможет, так каждый день делай, пока шума не станет. И за скотинкой хорошо следи впредь.
Вскочила Земислава, три поясных поклона отбила да бегом назад, в деревню, хозяйство спасать. А ведьма встает с лавки да в дом идет, домовому кланяется, просит:
— Игнатий Кузьмич, не за себя прошу, за них, помоги добрым людям, прогони домового. Не виноват он, что позвали неразумные.
Игнатий Кузьмич кивает степенно, улыбается и уходит за печь — отсыпаться, как объясняет Ярина. А Малуша никак опомниться не может. Оказывается, не бирючкой живет ведьма в лесу — ходят к ней за советом, гостинцы носят, благодарят. И помогает Ярина, не порчу какую наводит, не мор, значит, не злая она вовсе.
Смеется хозяйка, глядя на задумчивую гостью, любуется ей. Истосковалась, видно, по людям, да не по челобитчикам, а по простым… Вот по такой вот Малуше. И сжалось сердечко, так до слез стало ведьму жалко — одна-одинешенька в целом мире.
— Я не одна, — будто мысль с языка сняла Ярина. — У меня Игнатий Кузьмич есть. А ты приходи, коль мил тебе дом. Люблю желанных гостей.
Автор: Анна Штейн
Иллюстрация: картина «Девушка со снопом», К.Е. Маковский
3 088