Поссорился с кем-нибудь, и ты уже не Васенька, а Васька. Безобразие. Но таково несчастное начало. Тем более, если вы рассчитываете на счастливый конец.

Я вышел на балкон, которого не было. Как вы думаете: куда вела дверь?.. Вот и я об этом. Очнулся наутро в сугробе. Продрогший до ниточки, той самой, потому что был в одних семейных трусах. Умер я, что ли?.. Если у Бога рыжая борода, тогда — да.

— Чай, кофе, капучино?.. — поинтересовался рыжебородый бродяга, склонившийся надо мной.
— Водки! — потребовал я. И мне стало стыдно за самого себя, не перед кем-нибудь, а перед Богом. — Простите, я просто замерз.
— В таком случае, может быть, лучше теплую ванну?..
— Шутите… Грехи отмывать?.. Ото всех все равно не отмоешься, — съежился я, пытаясь спрятаться от еще большего стыда в семейки.
— Перестаньте. Я же по-дружески, — улыбнулся он и протянул мне руку.
— Что вы, мне совестно прикасаться к вам. Я — грязнуля.
— Но-но-но. Снег вас выбелил, вы же как мел. Вами можно теперь на доске писать.

Вот итог. И жил идиотично. С глупым лицом и табличкой на груди «В поисках смысла жизни». И любил осторожно, боясь или недолюбить или перелюбить. Нося механическое сердце во внутреннем кармане. И заводя его ключиком.

— Простите меня, Боже, я такой нелепый. И, видимо, стать мелом для школьной доски — все же лучшее предназначение для меня.
— Неужели вы это серьезно?..
— А вы — разве нет?..
— Я первый спросил.
— Тогда чай, — не успел ответить я, как мы уже сидели за столом и чаевничали.
— Из-за чего поссорились-то? — отпил Боженька из блюдца.
— По глупости, — вгрызся в баранку я.
— Да понятное дело, что не по умности. Мириться надо. Мир — прекрасен.
— А можно мне попробовать еще раз?..
— Можно, — согласился Бог.

Я встал из-за стола. И перед тем, как вернуться домой, попытался извиниться:
— Боже, скажите, а вы не обиделись, что я вас вначале назвал рыжебородым бродягой?..
— Отнюдь. Грех на вас обижаться. Может быть, я действительно бродяга, ютящийся в сердцах. Да и борода у меня рыжая.

Ух!.. Я проснулся в пене, которая заполнила ванную. Надо мною стояла жена с упреком. И что вы думаете?.. Выругала?.. Нет, открыла демонстративно форточку и… очнулась в сугробе.

— Васенька, ты на меня больше не сердишься?.. — спросила одна тапочка, обутая на женскую ногу, торчащую из сугроба, у другой.
— Нет, а ты?..
— Тогда я тоже не сержусь.
— Горячий шоколад! — зазывал, проходя мимо, рыжебородый бродяга.

Автор: Василий Чернявский
Фото: Виктория Яковкина