Донесение всем губернаторам английских колоний
и капитанам суден Вест-индской компании!

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО КОРОЛЬ КАРЛ ВТОРОЙ в связи с подписанием мирного договора с Испанией настоятельно требует от обозначенных лиц упорной деятельности в обуздании пиратства и поддержании торговых отношений с испанцами. Все военные и частные суда, замеченные в незаконных нападениях на корабли Испании, подлежат конфискации, а их владельцы и команда – отправке в Англию, где они после военного суда будут повешены.

25 апреля 1663 год

Вигго Стоунер, капитан бригантины «Удача», прочитал эту депешу и улыбнулся.
— Значит, меня отправят в Англию, — сказал он своему помощнику. – Что ж, увижу родительский дом. Что думаешь, Гарри?
Невысокий, плотный и круглолицый боцман, у которого было прозвище «Гарри-морда», после вопроса молодого капитана, как это всегда бывало с ним, задумался. В его лице, обугленном и помятом из-за частого контакта с ветром, солнцем и выпивкой, на первый взгляд не замечалось никаких признаков ума. Но каждый член команды знал, что голова у Гарри-Морды «варит что надо». Капитан же уважал того за прямоту и проницательность.
— Помирились с испанцами, — ответил боцман. — Скажу вам одно, сэр. Единственное, что я люблю в испанцах – это их золото. Я даже французов готов стерпеть, ей богу. А уж этих католиков на дух не переношу.
Два дня тому они покинули Порт-Ройал, где за хорошую цену продали захваченный у испанцев бриг, наполненный до краёв ценным товаром. В то далёкое, опасное и романтичное время на Карибском море совершались события, которые сам дьявол охотно бы вписал в свой бортовой журнал рядом с кровавой драмой конкисты. Как говорилось тогда: «Море солёно от слёз, пролитых людьми за земную жизнь».
Английское правительство выдавало морякам лицензии на захват вражеских суден. Моряки эти назывались каперами. По сути, это были легализированные пираты.
Одним из новичков, ступивших на борт «Удачи» в Порт-Ройал, был тринадцатилетний юнга Стивен.
В первый же день, перед самым отплытием, с ним случилась маленькая неприятность. Драя палубу, он уронил за борт ведро. За это Гарри Морда побил мальчика, и вся команда следила за экзекуцией. Никто не возражал, так как по старинному морскому поверью, любая оброненная за борт вещь считалась дурным знаком. Об этом знали и в это верили все тридцать восемь человек, бывших на судне. Вся эта команда, такая пёстрая, состоящая из англичан, французов и двух братьев-голландцев — у всех этих тридцати восьми человек разных возрастов, собранных на небольшом деревянном островке, среди враждебного океана, была единая точка зрения на этот счёт. И так же, как они знали, что обронённая за борт вещь – это дурной знак, точно так же они знали, что очень хороший знак – это выдранный юнга.
Они вышли из Порт-Ройал в самую чудесную погоду и легли на юго-восточный курс.
Бригантина «Удача» считалась одним из самых быстрых и маневренных судов. Побитый Стивен, шмыгая окровавленным носом, с упоением наблюдал, как на траверзе постепенно исчезали очертания берегов. Горы, деревья – всё это медленно становилось голубым, так что трудно было вообразить, где кончается небо, а где начинается Порт-Ройал.
Два дня они плыли бакштаг – самым быстрым курсом. Ветер дул сзади и немного сбоку, так что каждый парус работал в полную силу. Скорость достигала двенадцати узлов. Казалось, что это не судно, а летящая над кромкой океана и хлопающая крыльями белая чайка.

Перечитав ещё раз депешу, капитан Стоунер задумался. Такие хорошие два дня, и теперь вот это! Мир с испанцами, когда столько ещё можно выжать из этих кровожадных убийц. Два отличных дня, и теперь вот это письмо. Это было тоже одно из суеверий капитана: он прочитывал письма и деловые бумаги только на третий день плавания.

Пробило восемь склянок. Вахтенные сменились. Кто-то занимался шитьём, другие измеряли скорость. Однако все взоры были устремлены на шканцы, где стояли капитан и боцман, о чём-то оживлённо беседуя.
— Вижу парус! — закричал вахтенный правого борта.
Капитан Стоунер посмотрел в подзорную трубу.
— Что там, сэр? – спросил боцман.
— Ничего особенного. Пошли юнгу на салинг. Пусть поучится акробатике.
— Стивен! – крикнул Гарри Морда. – А ну метнись наверх и скажи, что за паруса у них. Живо!
Это было его первое ответственное поручение. И Стивен не мог сдержать восторг, в то время как другие матросы снисходительно наблюдали за ним.
— Только не убейся, — крикнул ему марсовый. – Никто не станет отдирать твои мозги с палубы.
Но юнга его не слышал. Он карабкался по вантам. Парус на фок-мачте громко хлопал. Сердце Стивена колотилось как никогда, его руки вспотели, и он хватался за снасти что есть силы, точно кот, убегающий от собаки на дерево. Когда он влез на салинг, перед его лицом оказалось серое полотно фор-марселя. Стивен взялся двумя руками за канаты и поглядел направо.
Такой красоты он никогда ещё не видел! Линия горизонта была очень высоко, и синевы моря было гораздо больше, чем неба. Вдали, куда была направлена подзорная труба капитана, казавшегося таким маленьким отсюда, виднелся на траверзе крохотный белый парус.
— Там судно с белыми парусами! – закричал юнга.
— Что? – отвечали снизу.
— Белые паруса! – орал Стивен.
Матросы, задрав головы, смеялись. Лёгкая улыбка была и на лице капитана, который всё ещё смотрел в подзорную трубу. Только один боцман был серьёзен. Он не на шутку переживал за мальчика. За того самого, которого два дня тому назад сам же бил кулаками по лицу.
— Это английский бриг, — сказал капитан.
— Пусть слазит, — сказал боцман.
Капитан кивнул.
Оказавшись на палубе, Стивен долго не мог отдышаться.
— Молодчина, малыш, — говорил марсовый, хлопая юнгу по спине, – вижу, будет с тебя толк.
И этого только надо было юнге для полного счастья. Он закрыл лицо руками и заплакал.

Тёплый майский вечер, и попутный ветер. Вот-вот должен начаться сезон дождей, который в этих краях продлится до середины лета.
Стивен был свободен от вахты и не знал, чем заняться. Ему хотелось пообщаться с товарищами, но он боялся заговорить: все матросы, казалось, относились к нему с пренебрежением. Юнга остановился возле Эдвина, одного из братьев-голландцев. Тот работал иглой и нитью, штопая одежду.
— Алле хагель! (Разрази меня гром!) Чийорт, не заслоньяй солнца! Развие ти не вьидешь, што я занят!
Другой матрос, молодой англичанин, с большим шрамом на лице, оказался более разговорчив.
— Понимаешь, малец, как тебя там? Стив? «Удача» — лучшее судно в этих морях. Другой такой бригантины не найдешь. Клянусь ветром. Только она может так ловко делать фордевинд, не страшась потерять к морским демонам реи и стеньги.
— Ах, да, фордевинд, — ответил юнга. Ему стыдно было спросить, что это такое.
— Косой парус на гроте – это не шутка, — продолжал матрос, улыбаясь. От улыбки шрам изгибался, делая его лицо ещё страшнее. – Это самый лихой парус при попутном ветре. Стоит зазеваться, не додержать – и тогда я сочувствую тебе. Капитан по головке не погладит.
— Понятно.
— Меня однажды садануло гиком. Прямо сюда! — и он показал место на животе, где Стивен как ни старался, но не мог найти никакого следа от удара.
— Ничего себе! А это у вас откуда шрам?
— Этот? – матрос указал на своё лицо. – Та, это пустяк. Одному испанцу захотелось отрубить от меня кусочек. Пустяк! Ты бы видел его рану!
— Оверштаг – это совсем просто, — продолжал матрос, — кстати, я Джек. Пересекать носом корабля ветер – раз плюнуть. Только на палубу не плюй, хорошо, Стив? За это по головке не погладят.
— Хватит трепаться! – крикнул седой матрос, который недалеко от них крепил снасть. Это был Проповедник Бэн – самый старый из команды. – Юнцы желторотые! Нашли о чём трепаться.

Когда стемнело, команде раздали ром. Начались песни. Стивен хорошо запомнил одну, потому что в ней, как ему показалось, пелось про любовь.

В морях – моя дорога,
Любовь – моя звезда.
Красотка-недотрога
Влечёт к себе всегда.
С утра я у Лизетты,
В обед со мной Мари,
Пью чай у Генриэтты,
Ночую у Софи.

В кают-компании в это время сидели у накрытого стола капитан Стоунер, Гарри Морда, канонир Билл Пеш и Проповедник Бэн. Бэн хотя и принадлежал к числу простых «ребят из бака», но его неизменно приглашали на все капитанские ужины.
— Что нас ждёт? – по традиции спросил капитан у Бэна.
— Разрази меня дьявол, — ответил старик, — все мы плывём к адскому успеху. Это, чёрт подери, ясно, как задница акулы!
В кают-компанию проникал лунный свет. Все уже наелись и напились. Начались разговоры о сверхъестественном.
— Как хотите, а я не верю в эту чепуху, — сказал канонир.
— Да и я, собственно, тоже, — ответил капитан.
— Это вы зря, — сказал Гарри Морда. Бэн кивнул ему.
— Ты что же, Морда, хочешь сказать, что сам видел эти знаки? – спросил канонир.
— Многие уважаемые моряки рассказывали.
— Не выдумывай.
— Я видел дух Клабаутермана, — вставил своё слово Проповедник Бэн.
— Прости меня, Бэн, но это очередная байка, — ответил канонир.
— Я бы отнёсся к этому с уважением, — поддержал старика боцман. – Клабаутерман – это очень сильный морской дух. Расскажи, Бэн, как он выглядит?
— Маленький рост, борода и неизменная зловонная трубка. А селится он в трюме, или в брашпиле, в обнимку с якорем.
— И когда ты его видел в последний раз? – спросил канонир.
— Давно. Когда укокошили нашего старого Ларсена. И молюсь небесам и всем святым, чтобы больше не видеть его. Это дурной, очень дурной знак.
— Знаете, джентльмены, — сказал капитан, — я вспомнил нашего кока Джимми. Упокой море его грязную душу. Помните, как он терпеть не мог, когда в котле было чётное количество картофеля? Он всё пересчитывал и всегда злился.
— Да, было времечко, — ответил Гарри.
Все замолчали. Капитан разрешал курить в кают-компании, и все предавались этому удовольствию. Никто не хотел говорить о предстоящем деле, но каждый из этих господ знал, что все об этом только и думают. Все ждут чего-то незаконного и опасного.
«Удачу» окутала ночь, но тусклое мерцание свечей, пробивающееся сквозь окошко кают-компании, ещё долго светилось над водой. Хлопали паруса, скрипели мачты, а в баке, где спали матросы, кто-то тихонько напевал:

Надежда зовёт нас в море,
Случайности царство капризное.
Богатого ждёт здесь горе,
А нищего – царская жизнь.

Автор: Юрий Самсонов
Фото: Котограф 007