Приближался полдень, а у меня всё не клевало. Солнце пекло в спину. Только голову кое-как спасала панамка, которую я постоянно смачивал в речке.

Я сидел на любимом месте — бетонном мостике, через который проходила дорога на дачи. Здесь удобно. Можно свесить ноги, и сигареты в сухости. Под рукой всегда много снастей и наживок, садок подвешен на крючке — что ещё нужно для блаженства!

По мостику часто ходят — это недостаток. И ладно бы просто ходили! Меня это не смущает. Но когда рядом кто-нибудь останавливается, я негодую. Уж очень чувствительны эти пронзительные взгляды затылком, спиной и даже поплавком.

Мой садок всегда надёжно спрятан, дабы уберечься от кривых очей; поплавок неприметного цвета — только мой глаз различает его; и я думал было написать на спине несколько приятных слов, но задача эта оказалась сложной.

Когда сзади меня останавливаются, я начинаю злобно чесать спину. Это на моём рыбацком языке означает «Проваливай! Я не буду с тобой говорить!»

И теперь, когда мой поплавок, точно бетоном залитый, не издавал ни стона, ни писка, сзади кто-то остановился. Я немного кашлянул и начал с остервенением чесать спину.

— Не утруждайтесь, — сказал голос сзади меня, — я почешу.

И этот кто-то очень аккуратно принялся ёрзать меня.
Удивлённый, я обернулся.
Это был гном.

В самом деле — ни больше, ни меньше! Очень низкого роста и с бородою. Как тут ошибиться?

Он приветливо улыбался мне. А моё лицо (глаза?), наверное, округлялось всё больше и больше. И, точно, когда ещё встретишь настоящего гнома, да ещё и без головного убора! Прежде я был уверен, что гномы никогда не выходят из пещеры. Сей факт подтверждало хотя бы то, что ни в одной газете ещё не сказано было про гнома, вышедшего на прогулку.

— Прошу прощения, если я вам помешал, — его вежливость так же поразила меня, — но ваше удивление удивляет и меня самого. Я уже прошёлся мимо четырнадцати рыбаков, и хоть бы один взглянул на меня так же, как и вы. Представьте себе, некоторые даже просили закурить. А один начал хвастаться уловом.

«Лучше не буду связываться, — подумал я. — А то, чего ещё, пристанет — не отвяжусь». Я снова повернулся к воде. «Ну и что, что гном! Да хоть старик Хоттабыч! А у меня рыбалка».

— А почему вы сидите на этой стороне мостика?

Подобных вопросов я ещё не слышал во время рыбной ловли.

— Ну, потому что на другой стороне слепит солнце.
— Вам не нравится солнце? — второй странный вопрос за эту минуту.

«Ну, это уже перебор!» — подумал я и ответил:
— Знаете, что! Стойте себе на той стороне и глядите на своё солнце!
— Извините меня, пожалуйста, — сказал гном. Его голос всё так же был полон дружелюбия, — но я действительно думаю, что на этой стороне вам будет лучше. Почему вы сели там, а не здесь? Посмотрите, как хорошо тут.

Я молчал. Видимо, конец рыбалке.

«Надо не обращать на него внимания», — решил я.

— Как по мне, — сказал гном, — лучше ослепнуть от Солнца, чем сидеть в темноте. А я ведь сидел в темноте, и очень долго. Простите меня, это весьма тяжёлые воспоминания.
— Господи! Да что же такое! Это уже переходит… — я повернулся к нему и не договорил. Мой назойливый гость плакал.

Он смутился и стал поспешно вытирать лицо.

Признаться, я тоже был смущён. До этого мне не приходилось видеть плачущего гнома. Я подумал, что будет лучше, если я отвернусь от него. Мало кому нравится плакать при посторонних.

— Вы не злитесь на меня, — голос его снова был спокоен. — Но я совсем недавно покинул свою пещеру.

— А я думал, вы никогда не выходите наружу.
— Так оно и есть. Но я вышел. Позвольте, я сяду?

Что ж, пришлось забыть о рыбалке. По натуре я очень слабохарактерный и не умею отказывать людям. Гномам, как оказалось, тоже. А ещё мне стало жаль его.

— Я и ночь люблю тоже. Солнца, конечно, нет. Но есть звёзды. Они мне очень нравятся. Их бесконечно много! Я так потерял шляпу, когда смотрел на них.

Он говорил, а я слушал. Разговаривать с гномом сложно. Никогда не знаешь, о чём он заговорит через мгновение.

— А вы какую науку представляете? — такой был его новый вопрос.
— Что?
— Какую науку изучаете вы?
— Но я не изучаю никакую науку.
— Вы не учёный?
— Нет.

Он ахнул и ударил себя по лбу рукой.

— Ой, я совсем забыл! Прошу прощения. У нас ведь, если хотите знать, все гномы в пещере — учёные. До единого!
— И вы тоже?

Он кивнул. Мне показалось, что он снова опечалился.

— А что за наука у вас? — спросил я, без надежды глядя на поплавок.

Вместо ответа — всхлипывание. Да что ж такое!

Я оставил удочку и начал успокаивать гнома. Он очень старался сдержаться, но у него не получалось. Наконец, когда гном вытер слёзы, я сказал:
— Ну, что же это такое, в самом деле! Плакать, да ещё такому мудрому гному. Тем более, учёному! Ведь быть учёным — это достойно. Я очень уважаю учёных. Я бы и сам с радостью согласился быть учёным.
— Не завидуйте мне. Мне не нравится быть учёным. Вы и представить не можете, как это плохо, когда вокруг тебя одни учёные. Потому я и ушёл от них. Однажды я попробовал писать стихи. Но у меня не получилось. Пришлось дальше быть учёным.

Я было испугался, что гном начнёт читать стихи.

— Не беспокойтесь, — он как будто услышал мои мысли, — я не стану вам ничего декламировать. Я знаю, что это очень невежливо. Но хотите, я вам расскажу про свою пещеру? Понимаете, хотя это и тяжело для меня, но я хочу выговориться. Мне станет легче. Я покинул сородичей неделю назад…

Мой гном говорил долго. Иногда он останавливался, и слёзы блестели на его добрых, чёрных глазах. Но, к чести его сказать, он себя сдерживал и продолжал рассказ. Теперь, когда я пытаюсь освежить в памяти тот августовский день, я очень жалею, что не записал историю гнома тотчас. У меня были под рукой сигареты, снасти и различные наживки. Но не было ручки и блокнота. Поэтому передам его рассказ вкратце, придумав к нему (да простит меня читатель за такую вольность) заглавие:

«Любящий солнце»
(рассказ одного моего знакомого гнома)

Долгие годы гномы живут в пещере, которой нет на карте и которую никогда не найдут люди. А почему? Этого никто не знает. Воздух попадает туда через узкие щели в стенах. Свет почти не просачивается.
Нас где-то около тысячи. И все мы, как я уже говорил, учёные.

В последнее время большим почётом пользовались у нас химики. А всё вот из-за чего.

Как я уже сказал, воздух просачивается сквозь узкие отверстия в стенах. Но эти проёмы очень малы и со временем они уменьшаются. Когда-то, очень давно, дышать нам было гораздо легче. Тогда и свет был ярче.

Но темнота — это не беда. Наши глаза настолько привыкли ко мраку, что мы не жалуемся. Гномы любят темноту.

У нас принято думать, что скала, в которой мы находимся — единственный наш дом, единственная защита для нас. Гномы отнюдь не путешественники. Любопытство чуждо нам. Мы живём в пещере и всем довольны. Лишь бы никто не трогал нас и не совал нос в наши дела. А дел у нас много. И многое я не могу вам открыть.

Когда-то, уже не помню, когда, трещина в одной из стен расширилась так, что половину пещеры прорезала полоса света. К нам даже залетали листья снаружи. Мы очень испугались. Так как с листьями могли залететь сюда болезни и прочая опасность. Тогда гномы решили залатать и укрепить стены. К тому же, наши учёные доказали, что солнечный свет пагубен для нас. Один из физиков сказал, что, находясь под светом, мы облучаемся. Какое красивое слово, правда?

Математики высчитали, инженеры начертили — и вот, за короткое время пещеру уже не перерезала полоса света. Какие-то гномы посчитали, какой ширины должны быть отверстия, чтобы проникал воздух. Все расчёты сводились к поиску идеальной и минимальной ширины. Я тоже участвовал в проекте. Надо было просто-напросто залатать трещину.

Но во время работы, орудуя сварочным аппаратом, я, нарушив технику безопасности, снял маску и глянул наружу. Яркий свет ударил в меня. Глазам стало больно, нос мой едва не задымился. Я так и свалился бы вниз, если б не страховка.

Но, странное дело! Вид по ту сторону стены показался мне восхитительным. И я долго вспоминал его и много додумывал после остальную часть пейзажа. Точно помню одно — было ясное, голубое небо и золотое солнце на нём.

После этого я стал ленив и долго не мог работать.

Надо сказать, что в науке мы очень сильны. И если гномы залатали какую-нибудь трещину, то уже раскрыть эту трещину не получится никому.

У нас снова стало темно. И в этой темноте я ещё отчётливей видел свою мечту. Я мечтал о солнце. Мне казалось, что если я на него посмотрю снова, то уже не будет больно.

Наши учёные переусердствовали. Они так старательно исполнили свою работу, что новые щели оказались слишком малыми, чтобы пропускать воздух. Стало тяжело дышать.

Было решено созвать новую группу учёных, чтобы решить эту проблему. Старший предложил каждому гному в отдельности поработать над идеей проекта, а потом вместе выбрать лучшую. Задача проекта — добыча кислорода в условиях пещеры.

Задача не из лёгких, даже для гномов. Один из членов нашей группы придумал вентилятор.

— Это для начала, — сказал он. — В нашей пещере застаивается углекислый газ. Его надо разгонять.

Проголосовали. Согласились. Вентилятор — не такая уж и сложная вещь. Но он не производит кислорода.

Я не буду говорить о долгих научных исканиях, которые мы провели. Что мы только ни пытались превратить в кислород — даже песок и камни. Это была наша алхимия. Один гном даже предложил переделать организмы половины гномов. Чтобы эта половина дышала наоборот. То есть — выдыхала бы кислород и вдыхала углекислый газ. Ещё немного — и произошла бы настоящая революция в науке. Не хватило лишь смелости. Я не вру, не подумайте!

Конечно же, утвердили самый простой проект. Один химик придумал реакцию, где использовался тот самый злосчастный углекислый газ. Каким-то образом он превращался в нужное количество кислорода, которого хватало где-то на два часа для всех жителей пещеры. Очень просто — ставим конвейер, и пошло-поехало. Реакцию так и назвали — «Добыча кислорода путём реакций пероксида натрия и углекислого газа». Гномы во всём любят простоту и точность.

Хотя я, конечно, привираю, когда говорю «самый простой проект».

Он, по сути, был у меня.

Всё время, трудясь, я не забывал о солнце. Я мысленно глядел на него и даже чувствовал тепло. И однажды, отложив ручку и тетрадь в сторону, я подумал над тем, что все наши труды, вся наша наука — это фарс. Никогда я раньше об этом не задумывался. Но теперь мне стало странно, что гномы ищут способа добыть кислород, когда его так много снаружи.

«Мы хотим напустить воздух в тюремную камеру, когда лучше просто отпереть её».

Сперва я обрадовался этому открытию. Но радость моя была недолгой. Я знал, что меня посчитают сумасшедшим. Когда я едва заикнулся о том, что по ту сторону очень много кислорода, на меня посмотрели, как на проклятого. И началось опять: «Радиация, бактерии…» Конечно, упомянули и про мою молодость и неопытность.

Но я не отступился. И уже не мог забыть своё открытие. Перед глазами было солнце, а в голове — мысль об уходе.

Я очень долго проделывал дыру в стене. Уверен, её уже нашли и залатали. Так что у меня нет пути назад.

Когда я очутился на свободе, то почувствовал боль в глазах, но уже не такую острую, как тогда, работая в пещере. Выйдя наружу, я немного зажмурился… и только. Мне кажется, это потому, что я влюбился в солнце. А когда любишь, не чувствуешь боли.

— Куда вы идёте? — прервал я рассказ гнома.
— Не знаю. Но мне очень нравится идти. Вот отсюда, например, очень хороший вид. Вы только повернитесь.

Я уже не замечал, что удочка моя плавает в реке. Давно ли она там? Гном показывал мне солнце, и вид у него был, как у художника, впервые демонстрирующего своё полотно.

________________

Не знаю, где сейчас этот прекрасный гном. Он так и не ответил, куда идёт и зачем. Может быть, и нет у него целей? Или эта цель и есть — дорога?

Так или иначе, мне не знать. Больше я его не встречал.

Автор: Юрий Самсонов
Рисунок: Варвара Гракович