Культурный журнал

Называя человека животным, мы оскорбляем животных

вью_баннер_Мазуркевич с собакенами

Существует выражение «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Но что, если у этих утопающих вместо рук — лапы? Речь о братьях наших меньших, которые незаслуженно оказываются на улице. Зачем люди поступают так необдуманно и жестоко? Можно ли решить эту проблему? Точного ответа нам не найти, но я надеюсь, что это интервью с волонтёром Дарьей Мазуркевич разъяснит, что люди могут сделать, а чего не должны.

Мазуркевич с собакеном

— Как появилась идея заниматься волонтёрством?

— На самом деле, идеи как таковой изначально не было. Я уверена, что в жизнь каждого волонтёра это приходит потихоньку. Не бывает такого, что ты просыпаешься в какой-то день с мыслью: «Ну всё, я буду волонтёром и буду помогать животным». Всё начинается с малого, а потом ты берёшь на себя всё больше ответственности. И в итоге погружаешься с головой и выйти уже не можешь.

— А в чём именно заключается ваша работа волонтёра?

— Ну, волонтёр — это, конечно, не работа. Скорее, просто желание помогать. Для меня сейчас, например, это попытки пристроить собаку, которую я как-то спасла от отлова. Или распространение информации о животных со своего волонтёрского и личного аккаунтов. Ещё в ближайшее время я хочу поймать кошку в своём дворе, чтобы стерилизовать, попробовать пристроить или просто выпустить по весне на волю. И я постоянно ношу с собой корм кошачий, собачий. Чтобы хоть чем-то улучшать качество жизни животных на улице.

Мазуркевич с собакеном2

— В какие моменты было труднее всего и хотелось опустить руки?

— Наверное, когда у нас совершенно не шло дело. Мы забрали щенков, перевезли их на передержку, но очень долгое время не могли пристроить. То есть на них никто не обращал внимания, а ведь мы постоянно оплачивали рекламы на «Куфаре», во всех соцсетях. Мы почти отчаялись, даже были мысли просто привезти щенков на Гурского, но не для усыпления. И, конечно, после вакцинации, чтобы они не заразились панлейкопенией или другими болячками. Или думали стоять в переходе метро и раздавать, но потом нам повезло.

— А вот тут ты можешь подробнее рассказать про Гурского? Что это вообще такое?

— Многие считают, что Гурского 42 — это приют, и говорят: «Ой, ну и что? Отвезу на Гурского — там пристроят». Но это «усыпалка». Животные содержатся там в чудовищных условиях. Конечно, в том месте работают волонтёры, они пытаются лечить заболевания у зверей, оказывается некая гуманитарная помощь, потому что госфинансирования не хватает. Но на Гурского между животными ходят вирусные заболевания, например, энтерит. А энтерит— это инфекционное поражение слизистых. А ещё панлейкопения (по-простому чумка), там она просто впиталась в стены, её невозможно отмыть, панлейкопению вообще ничем не выведешь. Там усыпляют животных на постоянной основе, регулярно. В семьи оттуда уходит очень маленькое количество, а трупов вывозят сотни. Вот что такое «усыпалка».

— Ты туда сама ездила, получается?

— Да. Я ездила туда в клинику, потому что у моего кота был перелом со смещением и осколками, нужно было делать операцию. А там есть очень хороший врач-ортопед. Но после посещения Гурского мой кот вернулся с вирусом герпеса. То есть всё настолько плохо, ведь это был всего лишь операционный кабинет. Если поехать в это место и просто постоять там несколько минут, можно получить состояние близкое к нервному срыву, потому что там постоянно лают собаки. Они содержатся в «вольерах» с бетонным полом и без лежанок. Получается, какая температура на улице, такая температура и там. Это просто чудовищные условия. Туда нельзя отвозить животных, рассчитывая на то, что их пристроят.

— Что или кто поддерживал тебя в трудное время?

— В основном, как ни странно, мама. У меня мама тоже своего рода волонтёр. И она меня очень сильно поддерживала. Некоторые знакомые даже финансово помогали, когда увидели, что сложилась тяжёлая ситуация. И моя тётя волонтёрит. А в доме, где я живу, есть люди, которые очень неравнодушны к животным. На самом деле, нас достаточно много, на удивление.

— Это у вас как семейное кредо, получается.

— Да, что-то вроде того.

— А как относится к этому твоё руководство и молодой человек?

— Были моменты, когда я отпрашивалась с работы. Хорошо, что у меня очень понимающий начальник. Он, конечно, может, не всегда был этим доволен, но старался войти в положение. Плюс есть возможность отработать время. Касательно же молодого человека – сейчас волонтёрство для нас камень преткновения. Он видит, что я трачу на это свои нервы и соответственно силы, финансы, и, к сожалению, не понимает эту часть моей жизни. Вместо необходимой поддержки я чаще получают вопросы: «Зачем? Почему ты так этим горишь?»

—  Очень жаль, что так. А были ли случаи, когда приходилось пристраивать экзотических животных?

— Ну, я участвовала в этом косвенно. Благодаря моему посту в Instagram была пристроена красноухая черепаха. Очень удачно в тот раз получилось.

— Как ты считаешь, представляют ли опасность бездомные животные?

— Когда говорят об опасных бездомных животных, как правило, имеют в виду собак. Да, бывают случаи, когда собаки сбиваются в стаи и могут напасть, гипотетически. Но такое бывает редко. Очень редко. Обычно бездомная собака ни на кого не бросается, а идёт по своим делам. А с котами и так всё понятно.

Мне как-то нужно было забрать собаку (во время течки) и отвезти её на передержку в безопасное место. И за ней я заходила в стаю. Их было много, а нужная мне девочка была в середине, и я пошла за ней. На меня никто даже не рыкнул.

Мазуркевич с собакеном3

— Они просто чувствуют, что ты волонтёр. А как, на твой взгляд, можно решить проблему бродячих животных?

— Ввести практику: отлов — стерилизация — вакцинация — выпуск. Получится, что животное отлавливается, вакцинируется, чтобы не распространять какие-нибудь болезни (к примеру, бешенство). Потом его стерилизуют, помечают и всё. Тогда бездомные животные перестанут бесконтрольно размножаться, и уменьшится их популяция. Думаю, получится только так, пока до людей не дойдёт, что нужно стерилизовать своих животных.

— Сейчас будет не очень приятный вопрос: какой был самый трагический момент в волонтёрской деятельности?

— Пожалуй, когда мне позвонили из отлова, и я умоляла их не забирать собаку и её щенков, обещала, что пристрою (на собаке был адресник). И я уже нашла хозяев для тех животных. Но, когда я пришла туда, где ждали эти собаки, одного пёсика застрелили. И вся горечь ситуации была в том, что этого мальчика хотели забрать в семью. Мне просто не хватило буквально вот немного для того, чтобы надеть на него поводок и увезти. И это было тяжело.

— Какой ужас, а как отреагировала та семья? Ты смогла им рассказать, что произошло?

—Да. Пёсика хотел забрать молодой человек, который уже забирал собак из этой местности себе или пристраивал. И не получилось… Я позвонила, рассказала, как всё было. Он очень разозлился на саму ситуацию, ругался, просил номер отловщиков, чтобы как-то выместить гнев.

— А какой самый радостный момент тебе запомнился?

— Их было несколько. Ну самый-самый, наверное, когда собака родила под домом, в феврале, на голой земле, было минус 20°C. Мы утеплили будку, которая была рядом. Радость была в том, что мы сумели вытащить щенков, и меня грела мысль, что в эту холодную февральскую ночь они все в тепле. Это был самый большой такой проект.

Мазуркевич с собакеном4

— А второй?

— Когда я нашла передержку, и их забрали. Это было просто что-то невероятное! Я так выдохнула. Потому что стояла и искала помощи несколько часов на морозе, караулила, обзванивая всех. И когда забрали последнего щенка, это было огромное счастье. В такой момент ты понимаешь: это закончилось, хорошо закончилось.

— Как много людей ты знаешь, кроме своей семьи, которые тоже помогают животным?

— Много. Во-первых, да, моя семья. Во-вторых, волонтёрское сообщество — оно и большое, и маленькое. Я общаюсь сейчас с людьми, с которыми в жизни даже не виделась, но мы поддерживаем связь, они помогают. И мы все (волонтеры) знаем друг друга по такой «ниточке помощи». То есть нас как будто достаточно, но хотелось бы больше.

— А у вас есть какой-нибудь свой проект?

— Не совсем у меня, но есть проект «Спаси кота на даче». Там волонтеры занимаются непосредственно дачными животными. То есть животными, которых некоторые дачники приручили в сезон, а потом уехали и оставили «зимовать». Их бросили в тех условиях, в которых выжить без человека с недостатком пищи и воды невозможно. Поэтому был создан такой проект. Волонтеры собирают деньги, закупают корма и ездят кормить. Они лечат животных, стерилизуют, строят им домики, чтобы у котов и собак была возможность перезимовать в лучших условиях. Поэтому туда тоже можно жертвовать деньги, ведь их всегда не хватает, к сожалению.

— Как много животных вам удалось спасти?

— Не считая моих пушистых, которые у меня дома (они все с улицы), больше десятка. Это те, о которых я знаю. Я надеюсь, что и благодаря моему распространению информации, каким-нибудь постам, хотя бы один-два пушистых были пристроены. Или просто спасены.

— Отслеживаете ли вы дальнейшую судьбу животных с их новыми хозяевами?

— Конечно, мы постоянно на связи, если у человека возникают какие-то вопросы по части воспитания. Потому что чаще всего забирают щенков, а с ними очень сложно. Поэтому мы всё проверяем, а к одной семье, в которой мы были не уверены, даже приезжали в Жодино и проверяли вакцинации и ветпаспорт. И по сей день мы продолжаем поддерживать контакт, нам сбрасывают фотографии того, как растут животные, их успехов.

— Сложно ли расставаться с питомцем, которого брал на передержку?

— Да. Расставаться с животным очень сложно, потому что передержка — дело небыстрое. Мы всегда стараемся подобрать хорошую семью, не отдавать в первые попавшиеся руки, чтобы поскорее с этим закончить, а знакомиться с людьми. В моём случае это был месяц. У меня на передержке был щенок. Когда животное находится рядом с тобой, ты им занимаешься, вкладываешь свои силы, знания, время. С этим временем формируется привязанность. Привязанность в обе стороны.

А потом, когда семья уже подобрана, ты уверен в этих людях. Они приезжают, вы подписываете договор, и ты передаёшь животное. Всё это делается с тяжёлым сердцем. Ты боишься, и животное боится, но ты понимаешь, зачем это всё происходит, а оно не понимает. В последний раз, когда я смотрела на того щенка не на фото или видео, а через заднее стекло (его забирали на такси), я видела эти глаза, полные страха и непонимания… В этот момент ты чувствуешь себя каким-то предателем. Я сильно плакала. Возвращаться домой не хотелось, потому что этот забавный комок не подбежит меня встречать. И даже зная, что он в безопасности, я всё равно переживала и грустила.

Мазуркевич с собакеном5

— Какой совет вы дадите начинающему волонтёру?

— Не нужно бояться начать, если вы хотите помогать. Не имеет значения, кому вы хотите помогать. Помощь ведь бывает разной: кто-то забирает животных себе, лечит, кто-то отвозит на стерилизацию, собирает какие-то деньги или перечисляет их, кто-то распространяет информацию (расклеивает объявления, репостит в соцсетях). Это всё тоже волонтерство.  Ещё каждому начинающему волонтеру я бы рекомендовала носить с собой корм и для котов, и для собак. Какой-нибудь банальный Chappi или Kitekat, то есть то, что доступно для вас, чтобы при возможности накормить. Потому что уличным животным действительно не хватает еды, а вы можете продлить им жизнь, потому что смерть от голода или обезвоживания очень страшна. Поэтому ещё можно ставить мисочки с водой и периодически наполнять их. Вода невероятно важна.

Напоследок скажу очевидную вещь: волонтёрство очень ценно. Как бы ни казалось, что волонтёрское сообщество большое, но, если сравнить с количеством бездомных животных, оно крохотное, и каждый человек в нём на вес золота.

Не бывает маленькой помощи.

Мазуркевич с собакеном6

Интервьюер — Дарья Книга
Фото в интервью из личного архива Дарьи Мазуркевич

количество просмотров 188
Система Orphus