Очень многие люди не умеют отличать эротику от порнографии, и потому этот вопрос воспринимается в обществе болезненно. Существующие в сознании большинства людей критерии определения либо поверхностные, либо ошибочные, либо конъюнктурные.

Одни полагаются на эстетику, на свой эстетический вкус, то есть в их понимании эротика – это что-то красивое, а порнография — нет. Однако это очень неглубокая, поверхностная оценка. По той же причине, львиную долю так называемой эротики составляет лайт-версия порнографии, просто более красивая с эстетической точки зрения большинства картинка.

Другие, пытаясь отделить одно от другого, вводят одиозное понятие «пошлости»: если пошлости «чуть-чуть», то это эротика, если же «много» – то, конечно, порнография. Такой подход крайне ошибочный. Попросту нет никакой единой для всех людей шкалы, по которой можно было бы определить «уровень пошлости». Есть многообразие субъективных взглядов. И субъективность эта вновь приводит, как и в случае с эстетическим вкусом, к доминированию усреднённого мнения большинства.

Средний показатель и «мнение большинства» вообще редкие спутники истины, а в данном случае – тем более. И я объясню — почему.

Если стремиться объективно смотреть на вещи, то легко увидеть, что большинство людей так или иначе склонны к ханжеству. Это не плохо и не хорошо, это просто вот так. Три «кита», на которых стоит незыблемая твердыня ханжества, – стыд, презрение и предрассудки – ещё очень долго будут корениться в ментальности человека. Но надо понимать, что ханжество – ни в коем случае не здравомыслие, достойное человека XXI века, а порок и своего рода болезнь. Пока человеческий разум будет позволять этой болезни из тёмного прошлого довлеть и определять, ни о какой объективности хоть в вопросе об эротике и порнографии, хоть в вопросе о чём-то ещё, касающемся человека, не может быть и речи.

В этой связи совершенно не удивительно, что когда в обществе или в государстве возникает определённый конъюнктурный посыл, то находятся и те, у кого хватает ума придумывать юридические законы, определяющие, что все должны считать эротикой, а что – порнографией. Правда, правильнее сказать, что ума здесь как раз и не хватает.

Конечно, критерии определения отличия эротики от порнографии не ограничиваются только эстетическим вкусом, «шкалой пошлости» или же конъюнктурными посылами. Но почти все они основаны на заблуждении, что эротика и порнография находятся в одной плоскости: с той лишь разницей, что первое – это что-то более лёгкое, а второе – более тяжёлое. Как лёгкая и тяжёлая музыка. Как слабый и крепкий алкоголь. Что это вопрос содержания и концентрации определённых элементов содержания.

Однако первое, что необходимо понять, чтобы различать эротику и порнографию, – это их внутреннюю неоднородность при всей вроде бы внешней схожести. Да, они лежат в одной области – области пола и секса, но в разных плоскостях. Плоскость порнографии – содержание, «что». А эротики – форма, «как». В первом случае – важно само действо, ничего, кроме него, а во втором – художественное оформление действа. Чувствуете существенную разницу? И она, эта разница, вовсе не субъективная (конечно, до известной степени, где всё субъективно), как вкус или эфемерная «шкала пошлости». Именно поэтому порнография почти всегда ремесло, а эротика почти всегда искусство.

Порнография – явление, родственное проституции, это продажа секса, потому и художественное оформление интересно ей ровно так же, как продающей себя женщине её наряд.

Эротика – дитя творчества и, как всё поистине творческое, оно ищет форму, а не содержание. Иногда эта форма красивая с точки зрения большинства, иногда нет. Иногда она не «пошлая», а иногда её «пошлость» далеко выходит даже за рамки порнографии. В эротике, как и любом жанре искусства, нет рамок, а есть только пути выражения.

Порнография – порождение запрета, и исходя из этого, она конечна. Она исчезнет сразу же вслед за породившей её ханжеской моралью консервативного общества. Вместе с проституцией. И то, и другое – симптомы одной и той же болезни. В тени запретов – того, что нельзя – всегда заводятся чудовища.

Эротика рождена не запретом, а творческой природой человека: любопытством, созерцанием, исследованием жизни. Запрет касается её лишь косвенно и выражается скорее стремлением к свободе. Она существовала в древности вне запрета и будет существовать вне запрета в будущем.

Конечно, и порнографию, и эротику двигает половой инстинкт, но первая на этом спекулирует, продавая запретное, а вторая создаёт искусство, то есть художественное отображение жизни. Искусство может быть пошлым и вульгарным, потому что жизнь тоже может быть таковой. Искусство может быть красивым и возвышенным, потому что и жизнь бывает таковой. Поэтому и эротика может быть и пошлой, и вульгарной, и уродливой, и низкой, и бог знает ещё какой, и вместе с тем – красивой, возвышенной и божественной.

Порнография не имеет столько форм, они ей не нужны, она и сама – лишь форма, художественное средство для эротики. Гюстав Курбе, Дэвид Лоуренс, Мадонна или Тинто Брасс подтвердят вам это.

Если вы хотите уметь отличать эротику и порнографию, откажитесь от своих запретов, от своего ханжества, от своего знания пошлости (ведь вы всё равно ничего об этом не знаете, верно?), от своего вкуса (о вкусах лучше не спорить, согласитесь?); откажитесь от всех рамок, ограничивающих ваше представление, взгляните на жизнь и мир вокруг себя широкими глазами или хотя бы не так узко, как прежде, доверьтесь этой безграничности. Вы увидите всё хорошо и ясно.

А ещё вы увидите, что эти ваши широкие глаза тоже эротика, а прежний взгляд, сквозь узкие щёлки, – порнография.

Видите, как это просто?

Автор: Сергей Корнев
Фото: Ксения Локонцева