(Идея пути в поэзии С.А. Есенина)

Творческий пусть Есенина был не простым. Автор стал достойным продолжателем фольклорно-песенной традиции поэтов 19 века, проявившейся в творчестве А. Пушкина, М. Лермонтова, А. Кольцова, А. Мерзлякова и др. К наследию же Есенина обращались впоследствии Н. Рубцов, Н. Рыленков и Н. Тряпкин. В их стихах можно было наблюдать ритмику народных песен, тематику деревенского быта и традиций.

Наставником Сергея Александровича стал известный в начале 20 века новокрестьянский поэт Николай Клюев. Непосредственно связанный со старым укладом, он горько оплакивал уничтожение крестьянских общин. Его заветы Есенин сохранил в своем сердце навсегда, сделав любовь к избяной Руси и ее природным красотам лейтмотивом всего своего творчества.

К идее пути поэт обращался неоднократно. Дорога-пейзаж, дорога-странничество, дорога-каторга, дорога-путешествие — всем этим образам свойственна тема пути-движения, и если Есенин делал акцент на странничестве, путь часто становился бесконечным.

Сергей Александрович продолжил некрасовскую традицию странствия в поисках истины. Вслед за тютчевским Христом он отправляет в путь близкого русскому сердцу святого – Миколу. Сюжет этого одноименного стихотворения, написанного в 1915 году, подсказала поэту его религиозная бабушка Наталья Евтихиевна, любившая привечать и слушать перехожих каликов. Юный Сережа, неоднократно ходивший с ней на богомолье, постепенно проникся миром духовных песен, узнал фольклорные сюжеты о Лазаре и таинственном граде Китеже. Его манила старина, воспевание характера русского мужика, созданного на контрастах духовности и мятежа. Неудивительно, что много позже в своих разговорах с В. Розановым поэт выразил желание передать в стихах сюжет о любимом народном святом. Стихотворение длинное, поэтому мы остановимся только на самых важных моментах:

Говорит Господь с престола,
Приоткрыв окно за рай:
«О Мой верный раб, Микола,
Обойди ты русский край.
Защити там в черных бедах
Скорбью вытерзанный люд.
Помолись с ним о победах
И за нищий их уют.

Рассказ здесь ведется от третьего лица. Лирический герой выступает только очевидцем событий. Господь, смилостившись над тяжелой крестьянской долей, посылает людям в образе странника святителя Николая, «Миколу», как по-деревенски называет его автор. «В шапке облачного скола,/В лапоточках, словно тень», — странствует по русским селам божий угодник.

На плечах его котомка,
Стягловица в две тесьмы,
Он идет, поет негромко
Иорданские псалмы.

Настоящее добро и милосердие входят в жизнь простого народа тихо, но зримо. Даже плакучие ивы, встретив на дороге святителя, кротко склоняют перед ним свой «лик». Для Есенина природа непорочна, в ней отсутствует злое начало, поэтому она равнозначна святости Миколы. Чудотворец понимает это, он ласков с природой и разговаривает с ней на равных: «Ой ты, лес мой хороводник,/Прибаюкай пришлеца». Между тем Микола не забывает о своей спасительной миссии, выбирает только те дороги, «где зовут его в беде». Помогает не только людям, но и животным:

Горек запах черной гари,
Осень рощи подожгла.
Собирает странник тварей,
Кормит просом с подола.

Ну а после пожарищ Микола вымаливает у Божьей Матери благословение на рожь из райского сада, чтобы та послала простому народу богатый урожай. И Пресвятая Дева выполняет просимое:

И, как по траве окосья
В вечереющий покос,
На снегу звенят колосья
Под косницами берез.

Есенинский Микола в своей любви идет дальше тютчевского Христа. Если у поэта 19 века Христос, увидев «бедные селенья» и «скудную природу», из сострадания благословляет «край долготерпенья», то у поэта века 20 природа выступает другом святителя, она принимает его ласково и радушно. Завершаются стихи симфонией любви небесных и земных сил:

Кроют зори райский терем,
У окошка Божья Мать
Голубей сзывает к дверям
Рожь зернистую клевать.
«Клюйте, ангельские птицы:
Колос — жизненный полет».
Ароматней медуницы
Пахнет жней веселых пот.
……………………………
И, как по траве окосья
В вечереющий покос,
На снегу звенят колосья
Под косницами берез.

Важно, что есенинский Микола отправлен Господом на землю для помощи «скорбному» крестьянскому «люду», самому незащищенному классу царской России. Поэт знал о всех тяготах той доли. Сам, будучи выходцем из крестьянской семьи, неоднократно испытывал и нужду безденежья, и изматывающую усталость физического труда.

Очередная тема дороги-каторги просматривается в фольклорно-философском стихотворении:

***
В том краю, где желтая крапива
И сухой плетень,
Приютились к вербам сиротливо
Избы деревень.

Там в полях, за синей гущей лога,
В зелени озер,
Пролегла песчаная дорога
До сибирских гор.

Затерялась Русь в Мордве и Чуди,
Нипочем ей страх.
И идут по той дороге люди,
Люди в кандалах.

Все они убийцы или воры,
Как судил им рок.
Полюбил я грустные их взоры
С впадинами щек.

Много зла от радости в убийцах,
Их сердца просты,
Но кривятся в почернелых лицах
Голубые рты.

Я одну мечту, скрывая, нежу,
Что я сердцем чист.
Но и я кого-нибудь зарежу
Под осенний свист.

И меня по ветряному свею,
По тому ль песку,
Поведут с веревкою на шее
Полюбить тоску.

И когда с улыбкой мимоходом
Распрямлю я грудь,
Языком залижет непогода
Прожитой мой путь.
1915 г.

Здесь уже Русь представляется сказочной странницей, затерянной в Мордве и Чуди. Ее жребий горек — стать страной страдания, злого рока и тоски. Дорога символизирует наказание, по ней проходит путь каторжных, но ЛГ по-христиански сострадает им. Видит в них не злодеев и убийц, а людей, идущих в кандалах по воле рока. Он подспудно чувствует и свою несчастливую участь, ведь также может кого-нибудь зарезать под осенний свист, и уже путь его самого станет грязным и размытым, как каторжная дорога.

Но самым ярким и необычным циклом стихов последних лет стали «Персидские мотивы» (1924-1925). Их поэт создавал вдохновившись поездкой по Азербайджану и Грузии. В тот же период Есенин увлекся восточной философией, читал Саади и Хайяма.

Стихотворение «Шаганэ ты моя, Шаганэ!»(1924) поэт посвятил скромной, но потрясающе красивой учительнице литературы Шаганэ Тальян армянского происхождения. С ней он познакомился в Батуми и на память подарил свой сборник стихов с надписью: «Дорогая моя Шаганэ,/Вы приятны и милы мне».

Весь цикл «Персидских мотивов» объединен не только лирической героиней Шаганэ, но самой темой противопоставлений Востока и России.

Стихотворение написано в жанре элегии – любовного послания. Антитеза лежит не только в основе сюжета, но и передана автором технически в каждой строфе. Каждое пятистишие кольцевое, в результате – кольцевая композиция.

В первой строфе обращение к Шаганэ плавно перетекает в мысли о родном Севере:

Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Потому что я с севера, что ли,
Я готов рассказать тебе поле,
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ.

Во второй поэт продолжает тему Родины и прибегает к гиперболе:

Потому что я с севера, что ли,
Что луна там огромней в сто раз,
Как бы ни был красив Шираз,
Он не лучше рязанских раздолий.
Потому что я с севера, что ли?

Так же исследователи творчества Есенина отмечали, что центром всего стихотворения является одна мощная метафора, в которой лирический герой сравнивает свои кудри с «волнистой рожью при луне». Третья строфа становится кульминацией произведения:

Я готов рассказать тебе поле,
Эти волосы взял я у ржи,
Если хочешь, на палец вяжи —
Я нисколько не чувствую боли.
Я готов рассказать тебе поле.

Лирический герой, похожий на самого Есенина, максимально приближается к миру природы, объединяется с ней, что свойственно всей лирике поэта.
Предпоследняя строфа, в которой слышится мотив грусти по Родине, объединяет стихотворение с общим циклом «Персидских мотивов»:

Про волнистую рожь при луне
По кудрям ты моим догадайся.
Дорогая, шути, улыбайся,
Не буди только память во мне
Про волнистую рожь при луне.

К тому же здесь скрыта реминисценция из стихотворения Пушкина «Не пой красавица при мне»:

Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной:
Напоминают мне оне
Другую жизнь и берег дальный.

Несмотря на всю магию путешествий и красоту заморских стран, сердца двух героев — пушкинского и есенинского — зовут их в родные края, к любимым «северянкам»:

Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Шаганэ ты моя, Шаганэ!

Поэт сократил форму венка сонетов до одного стихотворения. В стандартной форме пятнадцатый сонет служит магистралом, вбирая в себя смыслы всех предыдущих. В «Шаганэ» пять строф, роль же магистрала выполняет первая, при этом в стихотворении мы встречаем отголоски рондо, где строки начальной строфы заключают все последующие, и романса с его кольцевой композицией. Стихотворение написано трехстопным анапестом – излюбленным размером Есенина. Средства художественной выразительности скромны. Герой прост в своей сердечной искренности.

Мы привели в пример только самые известные стихи поэта, он же продолжал развивать идею пути на протяжении всего своего творчества. Подытоживая этот разговор, можно сказать следующее: герои поэта и тематика воплощения замысла всегда различны. Герой-богомолец, герой-разбойник, герой-путешественник. Есенин был очевидцем гибели и рождения двух государств: аграрной, лапотной, молитвенной Руси и рвущегося в бой, революционно-индустриального СССР. На протяжении всего 20 века его творчество восхваляли и запрещали, любили и ненавидели. Поэт в России больше чем поэт и меньше, чем единица, но главное: он просто человек, который уходя, оставляет для вечности строки:

Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».

Автор: Елена Самкова