Из армейского цикла

Подвижная стена

Не страшно, не больно, не трудно
Казаться подвижной стеной,
Когда день за днем, поминутно
Глаза наблюдают за мной,
А мне остается о доме бубнить тишиной.

И, взгляд оставляя подолгу
Меж солнцем и твердью земной,
Внимаю о воинском долге
Пред нас воспитавшей страной,
А воинский долг мой – казаться подвижной стеной.

Привычка

Я в свободе действий ограничен,
Формой изолирован от радостей и бед,
Только не отнять моей привычки
Постоянно думать о тебе,

Размышлять, идя под голос зычный,
Смирно замерев в послеотбойной тишине,
Как бы пристрастить тебя к привычке
Постоянно думать обо мне.

Хрустящий хор

Снежинки раскрывают парашют,
Не мысля о падении коротком,
А я на них восторженно гляжу
И собираю голым подбородком.

Ровняет общий строй сержант Прокруст,
Не властный над снижающимся снегом.
Но лишь пройдет развод – и снежный хруст
Последует за каждым человеком.

Солдатский шаг намеренно тяжел.
Сопровождает снег нас громким хором.
Но я бы насладиться предпочел
Негромким сольный хрустом за забором.

Родители солдата

Ту женщину, что с материнским сердцем,
Мужчину, что остался в отчем доме,
Я вспоминаю и шагая в берцах,
И лежа головой на поролоне.

Армейский фильм закончится когда-то,
Как, впрочем, и любая кинолента.
Жаль, на экран родители солдата
Здесь попадают реже президента.

Как хочется встречаться с ними чаще
На этих годовых армейских кадрах:
Экраны излучают мало счастья
В контрольно-пропускных кинотеатрах.

Банка тумана

Сетчатка полита из банки бездонной
Как будто домашним кефиром.
Он не позволяет душе отчужденной
Приблизиться к контурам мира.

Не видно утопленных полураздолий,
Природы скупых полувидов.
Я вижу лишь то, что натерло мозоли
В глазах, нынче наспех промытых.

Но все-таки в радость туманное утро,
Как баночка свежей сметаны.
Пока ее можно припрятать вовнутрь,
Я есть ее не перестану.

Дворам

Я пою втихую дифирамб
Заплутавшим в памяти дворам,
Где катался с лучшими друзьями
На заборах, а не на качелях,
Босиком топтал я лужу в яме,
Так чтоб брызги на друзей летели,
Жег в кострах бутылки на закатах,
Словно пластик, пламенем объятых,
Только ни один мой детский шрам
Прямо не относится к кострам.

Громко исполняю дифирамб
Заплутавшим в памяти дворам,
Где я плавал в солнечном рассвете,
Спозаранку выбежав из дома,
И смотрел, как робкий летний ветер
Гладит листья клену молодому;
Рядом птицы мира грелись в ямках,
Найденных вблизи песчаных замков…
Но от тех дворцов спустя года
Не найти ни малого следа.

Всё. Дела. Закончен дифирамб
Заплутавшим в памяти дворам.

* * *

Сотни маленьких щепок,
Только потом единых,
На квадратных колесах –
У подножья горы.
Едет в сторону неба
На ногах лошадиных
Груда выгнивших досок
До осенней поры.

И по горным породам,
Скрытым в тающем снеге,
Кляча тащит повозку
На своих четверых.
Впереди – меньше года
Ожиданья в телеге,
На крошащихся досках,
Той осенней поры.

Самой лучшей

Готовимся к важным событьям всегда мы.
Но мы не артисты, — мы армия.
И вынужден твой день рождения, мама,
Отметить в солдатской казарме я.

Домой не приехать на поезде скором.
Звонки – в кандалах воли случая.
Но знай, находясь за армейским забором,
Считаю тебя самой лучшею.