Когда я была маленькой, думала, что снег пойдёт только тогда, когда его с неба сбросит ангел. Моя двоюродная сестра Эмми думает так же.

Я стояла у окна и глядела, как она бегала возле дома и что-то кричала. За стёклами ковром раскатывалась зелень, яркая и сочная, какую дома не встретишь и в июне, голубой акварелью был залит горизонт, где картонные силуэты гор протыкали низкую пелену туч. Всё-таки, Ирландия — загадочная страна. Канун Рождества, а снега нет и в помине. Только мерцающие звездочки на гирляндах да еловые венки на стенах выдавали, что приближается пора чудес. Огонь в камине покачивал золотыми кудрями, будто знал все сказки мира и хотел ими убаюкать.

В огромной столовой гремели приборами, перестилали скатерти, спорили, бегали с подносами. Что и говорить, мои родственники оказались очень радушными.

— Ангелина, — спросила меня тётушка, когда мы уже пили чай, — а чем вы планируете заниматься в наших краях? Вы не подумайте, мы очень рады, что вы решили навестить нас на каникулах, но вы приехали всего на одни сутки и…

Я машинально выпрямись, но куда мне! Такой безупречной осанки всё равно не достичь. Сконфуженно опустила взгляд на десерт, окружённый десятком неизвестных приборов, и произнесла:
— Мой преподаватель в университете задал написать работу о чертах христианской архитектуры Запада и Востока, поэтому я бы хотела сходить на холм Ньюгрейнджа. Там ведь сохранились развалины монашеской часовни? — спросила я и заметила странный взгляд родственников. — Да и слышала о хорошем горнолыжном курорте…

Тётушка Мадлен поперхнулась, а дядя Роберт сделал вид, что никак не может открыть бутылку портвейна.

Порыв ветра ударился о ледяные стёкла, и они ужасающе задрожали.

— Я бы не советовал ходить на холм. Канун Рождества, да и погодка… так сказать. Можно ограничиться барельефами в нашем саду, — начал Роберт.
— Но почему?
— Небо сегодня неспокойное. А холм Ньюгрейнжда — такое место, что… Хозяева горнолыжного прошлой зимой свернули бизнес и уехали. Отчего — никто не знает, — глаза дяди блеснули, как камни на его перстнях.
— Вы верите в фей? Знаю я эти фантазии! — обиделась я. Да, ещё от таксиста в аэропорту я слышала, что на холме водится много фей, но сочла это очередной штучкой для отмывания денег. А тут дядя, вроде бы образованный человек…
— Не то что бы верю, но неспроста же пятьсот лет назад исчез один из смельчаков, Томас Картнер, — дядя понизил голос, — решил познакомиться с феями, и больше его никто не видел.

Тишина медленно отбивала удары в ушах, и я почувствовала напряжение, напряжение во всём — в этих закопчённых перекрытиях, в массивных с человеческий рост зеркалах, масляных подсвечниках на белоснежной скатерти. Я почувствовала себя ничтожно лишней.

Что-то ударилось в стекло, и мы повернулись на звук. Это Эмми кинула в окно.
— Ах, проказница, опять снег зазывает! — засмеялся дядюшка.
— И, наверное, опять выскочила на улицу раздетой и сидит на голой земле! — Мадлен поспешно вышла из-за стола и, шурша юбками, бросилась к двери:
— Эмми!

Потрескивали дрова в камине, но холод бесшумно скользил по комнате, строгим и чинным швейцаром казалась тишина. Зеленые холмы за окном прогибались и кружились, от них рябило в глазах.

— Эмми, а ну быстро заходи в дом! Немедленно! — взвизгнула Мадлен.
— Мама, я же звала снег! Ангелине нужно сфотографироваться рядом с памятниками, а снега нет, и профессор не поверит, что она у нас гостила! — заплакала Эмми.
— Любит девчонка сказки, — пояснил дядя Роберт, подняв на меня глаза и заметив, что я тоже прислушиваюсь к крикам в прихожей. — Бегала и бегала на улице, откуда только этих легенд нахваталась.

«Какая заботливая у меня сестра. Можно тогда вечер с ней провести, если погода не установится», — подумала я и удивилась, как точно Эмми заметила насчёт снега. Ведь действительно, кто поверит, что в Ирландии — и нет снега. Остается идти на холм. Там-то точно он должен быть.

Луч солнца прорвал пелену неба, и крупный, пушистый снег повалил, как из пуховой подушки.

— Я же говорила, говорила! Ангел меня услышал и сбросил снег! — скользя по паркету, побежала Эмми.

Солнечные лучи залили комнату, отражаясь от серебряных приборов и зеркал, и, казалось, пробудили дремавший запах хвои.

— Ангелина, погода работает на ваши планы! — сказала тётушка Мадлен, стоя на пороге, и всплеснула руками.
— Чудеса! — изрядно охмелевший дядюшка отпил из кубка, — за ирландских фей!

Чувствую, мои приключения только начинаются.

Редкие домики на улице Льюса выглядывали из-за разросшихся кустов, теперь облепленных мохнатыми снежинками. Коричневый домик Роберта и Мадлен, опутанный нитями гирлянд, выглядел словно игрушечный. Улица рассыпалась прямо у подножия холма, поэтому скоро я начала своё восхождение.

«Да, — думала я, переступая по выбитым ступеням, — видно, давно сюда никто не ходил. Но тем даже лучше — развалины часовни наверняка сохранились и будут выглядеть естественно, а не как завалявшийся антиквариат. И всё-таки, почему феи так злы в канун Рождества? И почему владельцы горнолыжки так быстро уехали? Хотя, может, и фей никаких нет. А загадочность этого народа не объяснить. Чего стоит тот таксист. Убеждал меня, что Рождество ирландцы в этом посёлке празднуют два раза — традиционное католическое и ещё вдобавок — по юлианскому календарю. Зачем? Чтобы лишний раз продемонстрировать свою независимость от Англии! Он ещё доказывал, что их, ирландское христианство, ничем не отличается от ортодоксального! Ага, конечно. А то я ничего не понимаю в религиоведении. Интересно, а где могила того самого Томаса?»

С этими мыслями я добралась почти до вершины холма. Снега насыпало уже целые барханы, и не было видно, где заканчивались ступени. Единственное, что я успела перед тем, как упасть в ледяные объятья снега, это выкрикнуть:
— Проклятые феи!

Отряхнувшись, я заметила прямо на том месте, где упала, маленькую фигурку ангела с серебристым посохом.

«Откуда она здесь?» — удивилась я и принялась разгребать барханы вокруг нее. Ангел оказался не просто фигуркой. Он стоял на тяжёлой каменной плите, и когда я коснулась тонких крыльев, они так, по-звёздному, зазвенели.

Так вот обо что я споткнулась! Я провела рукой по плите… Похоже на древнее надгробие… В надвигавшейся полутьме я с трудом различила надпись:
«Томас Картнер. Тысяча пятьсот шестнадцатый год от Рождества Христова».

«Значит, это могила того парня… Он действительно жил, и та легенда о смерти — правда. Иначе, зачем и отчего он похоронен здесь? А кто его похоронил? Дядя сказал, что Томаса никто больше не видел…»

Я поёжилась. Посёлок сейчас далеко от меня. Что значит эта могила? Ужас охватил каждый миллиметр моего сознания. Желая успокоиться и собрать мысли в кучу, я дотронулась до Ангела.

«Интересная находка. Вот и тороки, прямо как у византийских ангелов. А может… Может, забрать его с собой? Ну, в самом деле, не везти же мне на кафедру огромные вазоны из сада тётушки. А этот ангелочек — очень милая и подходящая вещь. И в аэропорте не придерутся», — подумала я и попыталась оторвать фигурку от плиты. Но ангел упорно не хотел расставаться с ней, словно являлся её хранителем.

— Ну ладно, на обратном пути что-нибудь придумаю, — вздохнула я и огляделась.

Над холмом проносился ветер, с неслышным шумом вырывая из туч снежинки и бросая их на посёлок. Было видно, как по его улицам текли вереницы пёстрых огней, создавая сходство с картой звёздного неба. Беспокойство в душе заснуло.

«И почему ирландцы боялись этого места? — удивилась я. — Здесь же так красиво».

Вся противоположная сторона холма была залита белым, почти солнечным светом. Внизу виднелась стальная гладь озера, отражавшая падающие блики. Снег сыпался лёгким, размеренным слоем, будто он пробовал атмосферу Ньюгрейнджа на вкус и решал, есть ли ради чего спускаться.

«Оказывается, здесь есть ещё и озеро. Мог бы получиться отличный зимний курорт», — витали в голове фантазии, пока я шла по поверхности холма. Только изредка покалывало: «Отчего же всё-таки умер Томас?»

Будто в ответ на мои мысли от снежного бархана отскочил, как хрустальный мячик, смех. Группа парней и девушек в ярких спортивных костюмах стояли на краю холма. Кто-то грел руки о дымящиеся стаканчики, а кто-то надевал лыжи. Заметив меня, они приветливо помахали:
— Привет, Ангелина! Иди к нам!

С трудом сдерживая дрожь в коленях, вызванную, как я думала, падением и холодом, я подошла к ребятам. Добрые, дружелюбные лица, только… Только слишком бледные. И откуда они знали меня? Хотя… В посёлок редко приезжают гости.

— Привет, — улыбнулась я и оправила парку. — А я и не знала, что курорт работает.
— А ты многого не знаешь, — высокий парень с острым подбородком слишком пристально посмотрел на меня, — хочешь с нами покататься?
— Спасибо, но как-нибудь в другой раз. Я бы хотела сначала посмотреть на руины монашеской часовни. Они сохранились?

Мои знакомые странно переглянулись, и рыжая девушка указала рукой на гладь озера:
— Как спустишься, так сразу её и увидишь.

Молчание натянулось, как леска. Тем временем облака развеялись, и плотный столп света упал на край холма. Они попятились.

— Ладно, мне пора. До встречи! — я пожала плечами и начала спускаться, как только услышала в спину язвительное:
— До очень скорой встречи.

«Чем я могла их обидеть?»

Руин часовни у берегов озера я не нашла. Возможно, их просто занесло снегом.

Стальная гладь озера отражала шатер неба, искрящийся, полный чудес и сказок. Бархатные снега давали мыслям полёт. Сделав несколько шагов по льду, я собралась уходить, однако линия берега, до которой можно было дотронуться рукой, не приближалась, сколько бы я до нее ни шла. Что же это такое? Я пробовала вернуться на середину озера и уже оттуда идти в другом направлении. Только берег был далек по-прежнему.

Тем временем мороз крепчал, и яркий белый свет, обливающий склон Ньюгрейнджа, исчез. Озеро погрузилось в темноту, и паника всё сильнее давила на виски. Кричать? Но кто услышит, а если даже услышит, кто осмелится идти в логово фей? Те ребята… Странное пожелание о скорейшей встрече… Это были они! Феи! Они заманили меня сюда! И озеро… Оно ведь не отмечено ни на одной карте Ирландии! Это ловушка. Именно так погиб Томас.

На вершине холма образовался огромный ком снега, и, подняв лицо в замерзающих слезах, я увидела, как он начал медленно падать на меня…

Последнее, что я запомнила перед тем, как очнуться в доме Мадлен и Роберта, это глубокие голубые глаза, смотрящие мне в душу. Спокойные, почти неживые, но почему-то именно от этого взгляда по телу разлилось тепло.

Пламя полыхало в камине, и его кудри укоризненно покачивались. Я лежала на диване, укутанная одеялами, и смотрела на потолок, где плавно кружились блестящие шары. Рождество.

— Ты точно хорошо себя чувствуешь? — спросил дядя Роберт, присев на стул около меня. — На вот, выпей, — и он протянул мне кружку с горячим коньяком.
Я кивнула.
— И она ещё не довольна! Видите ли, ничего не нашла из архитектуры! Радоваться надо, что вообще жива! — взвизгнула Мадлен, войдя в комнату с подносом.
Я взяла край одеяла и набросила на лицо.
— Мадлен, не начинай! — махнул рукой дядя Роберт и наклонился ко мне:
— А кто он был?
Я резко села.
— Кто — он?
— Да тот парень, что домой тебя принёс. Одет так старомодно, словно из могилы вылез. Ничего толком не объяснил. Странный, в общем. Но красивый, — добавила покрасневшая Мадлен, снимая с подноса жаркое и бульон.
— Значит, это не сон… — прошептала я, прислонившись к спинке дивана и обхватив колени.

Снег настойчиво стучал в стекло, завывал и томился в холоде, как заблудившийся путник.

«Кто бы это мог быть. Местный кто-то прибежал на крик? Но эти глаза… Они не могут принадлежать человеку. Но и феям тоже».

В коридоре послышались шаги. Хлопнула дверь, и в комнату вбежала запыхавшаяся Эмми.

— Куда? — хотела было остановить её Мадлен. — Ангелине надо отдохнуть!
— Мама, я на минуту! — бросила Эмми и подбежала ко мне. Дядя Роберт сделал вид, что задумался.
— Держи, это он тебе передал! — она вложила мне в руку что-то маленькое и холодное.

Я разжала ладонь. Ангел с серебряным посохом. Тот самый, что был на могиле Томаса Картнера.
— Он больше ничего не говорил?
— Нет, — Эмми тряхнула чёрными кудрями и отошла к окну.
«Томас Картнер… Каким ты был? Что любил и о чём мечтал? — думала я, разглядывая фигурку и прикасаясь к невесомым крылышкам. — Я никогда не узнаю этого, но уверена, что у тебя было глубокое и сильное сердце, раз даже чары фей не смогли этого поколебать. Благодаря тебе я вышла живой из-под самого неба, из заточения купола времени. Ты был со мной рядом. Я никогда не увижу тебя, но пока ты в моих мыслях, наши души будут петь хором, а мы сможем летать. Мы. Я и ты, мой Ангел с серебряным посохом».

Автор: Наталья Мерзликина-Ивлиева
Иллюстрация: Ольга Скаскевич