Всего одна судьба
Великая Отечественная война… Наверное, нет в России такой семьи, в истории которой она не оставила хотя бы воспоминаний о громе боёв и бомбежек, гуле оборонных заводов, залпах победных салютов…
Эта война потребовала огромнейшего напряжения сил всего нашего народа, оставив после себя печальный след из мемориалов, братских могил, оставив тяжёлую, горькую память. Память сердца. И долг нашего поколения не растерять её, не забыть подвига народа, не растоптать прошлого, заносчиво рассуждая о будущем!
Реликвии войны… Я уверен, что во многих семьях они хранятся и почитаются. У кого-то в семье победители-ветераны в окружении внуков и правнуков подрагивающим от тяжких воспоминаний голосом рассказывают о войне… У кого-то хранится альбом с выцветшими фотографиями молодых, опалённых войной, ребят. Кто-то с трепетом прикасается к красноармейской книжке прадеда или к тоненькой стопке перевязанных шпагатом «треугольников» — писем с фронта… А у кого-то в семье хранится скупая на слова пожелтевшая «похоронка»…
Держу в руках красноармейскую книжку моего прадедушки Виктора Ильича Иванова, осторожно переворачиваю тонкие страницы… Сухие слова, статистика, но за ними суровые военные будни…
Прадедушка ушёл на фронт тринадцатого августа 1941 года. Виктору Ильичу, жителю деревни Вострово, тогда было 34 года, у него была жена и двухлетний сын Николай. Прадедушка работал школьным учителем, был хорошо образован, знал немецкий язык и имел манеры интеллигента — предпочитал шляпы и костюмы и, когда кто-нибудь знакомый приветствовал его, слегка приподнимал шляпу… Но в сорок первом Виктор Ильич, бывший учитель, а теперь рядовой красноармеец, отправляется на Западный фронт.
Через месяц война достигнет и его родной деревни. В сентябре немецко-фашистские войска займут Вострово и до февраля 1943 года будут удерживать его, несмотря на активные контратаки частей 241-й и 250-й стрелковых дивизий. Моя прабабушка с сыном Николаем будут жить под оккупацией…
Фронт встречал мобилизованных по-военному сурово. Холодным августовским утром, когда над землёй стелился белёсый туман, строй новоприбывших в хлопчатобумажных гимнастёрках по стойке «смирно» стоял перед командиром батальона — строгим капитаном-фронтовиком. Тяжёлый взгляд его скользил по лицам красноармейцев, среди которых был и Виктор Ильич. Капитан заранее изучил красноармейские книжки и знал, что эти 35-летние солдаты до войны были учителями, библиотекарями, заведующими сельскими клубами… Многие из них годны только к нестроевой службе. Но сейчас они нужнее здесь, на фронте: немцы рвутся к Киеву, Смоленску, Ленинграду… Это понимает капитан. И в порыве злой решимости, грозя высоко поднятым кулаком, он зычно восклицает:
— Я вас научу воевать, учителя!
Виктор Ильич был назначен санинструктором в грузотранспортную роту 36-го отдельного армейского батальона. Через поля и деревни, днем и ночью, в дождь и в ясную погоду, по болотным гатям и расплывшимся от осенней слякоти дорогам войны тянулись длинные обозы с продовольствием и инвентарём для сражающихся армий… Кроме сопровождения обозов в обязанности Виктора Ильича, как младшего медицинского работника, входил надзор за здоровьем солдат в роте. Но воевать приходилось вместе со всеми…
Виктор Ильич не особо любил вспоминать о войне, и сохранилось лишь одно его воспоминание о бое на Западном фронте — короткое, но пронзительное… Однажды на их участке немцы, поддерживаемые огнём миномётов, предприняли наступление. Виктор Ильич с несколькими красноармейцами успешно отражал атаки врага на их траншею, как вдруг в неё угодила мина… Послышался взрыв… Через минуту Виктор Ильич очнулся, присыпанный землей. Слышалась стрельба, с обеих сторон ухали минометы. Прадедушка подполз к лежащему на земле товарищу, потряс за плечо — солдат не шевельнулся. Тогда Виктор Ильич перевернул его на спину и увидел, что боец убит осколком в грудь… Смерть на войне — повседневное дело, но боль от потери боевого товарища, с которым ещё вчера Виктор Ильич сидел у костра и делил краюшку хлеба, надолго осталась в памяти моего прадедушки…
Война шла. В декабре сорок первого солдаты радовались тому, что отстояли Москву, но тяжёлые испытания были ещё впереди… Сорок второй год прошёл в тяжёлых оборонительных боях, сменяемых короткими передышками. В конце 42-го года Виктор Ильич получает звание старшины, а через несколько месяцев начальник особого отдела по 36-му батальону предлагает ему стать командиром штрафной роты, обещая звание капитана. Но Виктор Ильич отказывается от этого предложения.
Среди солдат старшина Иванов был своим, молодые красноармейцы обращались к нему по имени-отчеству «Виктор Ильич».
Один поступок, который Виктор Ильич совершил в середине 1943 года, показывает, как сильно любил прадедушка свою жену Александру Егоровну. Однажды, после взятия крупного посёлка, Виктора Ильича, как особо отличившегося, командование батальона хотело представить к ордену, но прадедушка отказался и попросил только встречи с женой. Просьба была принята. И Виктор Ильич наконец встретился с Александрой Егоровной. Она долго рассказывала о жизни в оккупированной деревне, о том, как жители Вострова укрывались в подвале их дома от бомбежек, как всё это время линия фронта держалась в ста метрах от деревни и ежедневно была слышна канонада…
А прадедушка всё смотрел на жену и радовался, что для неё война уже кончилась…
В 1944 году Западный фронт стал именоваться 3-м Белорусским. На этом фронте в 1945 году Виктор Ильич участвовал в штурме Кенигсберга.
Кенигсберг, этот старинный город в Восточной Пруссии, который немцы считали «второй столицей» после Берлина, удерживался немецко-фашистскими войсками с отчаяньем обречённых. Город был превращён в настоящую крепость — имел внешний оборонительный обвод и три внутренних обвода, состоящих из различных полевых и инженерных заграждений (препятствующих движению советских танковых частей), километров траншей, колючей проволоки и минных полей. Старые форты времён кайзеровской Германии, обширные подземелья города, каменные здания, сооружённые на улицах баррикады — всё служило для обороны города и было занято немецкими солдатами, фольксштурмистами и эсэсовцами. А цитадель в центре Кенигсберга была рассчитана на длительную оборону гарнизоном в несколько тысяч человек… По планам фашистов этот город-крепость если и не остановил бы наступления Красной Армии, то хотя бы измотал советские войска и резко снизил бы их наступательный порыв…
Но 6 апреля 1945 года советские войска, поддерживаемые мощнейшим огнём крупнокалиберной артиллерии, пошли на штурм фашистской цитадели. Уже через два дня упорных боёв наши части овладели многими военными и промышленными объектами города и блокировали гарнизон крепости. 8 апреля немецкому гарнизону через парламентёров было предложено сложить оружие, но противник отказался и продолжил сопротивление. Тогда наши войска провели массированный артобстрел Кенигсберга, а бомбардировщики нанесли мощный бомбовый удар по узлам сопротивления фашистов… Только после этого, 9 апреля гарнизон Кенигсберга капитулировал.
Дымящийся Кенигсберг лежал в развалинах. По улицам, сминая баррикады, двигались наши «тридцатьчетвёрки», красноармейцы осторожно проходили мимо каждого дома: эсэсовцы и напичканный пропагандой «фольксштурм» ещё могли продолжать сопротивление… Пленённый комендант Кенигсберга Отто фон Ляш, выйдя из бункера, сказал, что не узнаёт своего города…
А тем временем многочисленные подземелья, подземные заводы и склады — весь этот тайный Кенигсберг со всеми его секретами уходил под воду. Отряды СС, скрывавшиеся там, выходили с поднятыми руками на милость победителей, не желая погибать в водах Балтийского моря… Виктор Ильич вспоминал, что после штурма на реках Кенигсберга всплывали большие деревянные бочки. Одну из таких бочек солдаты выловили и вскрыли: из неё посыпалась солёная селедка. Есть эту селёдку солдаты не стали: «Мало ли чего придумают эти фашисты — говорили они. — А может, она отравленная!..»
…А война шла, и главные силы Красной Армии теперь были стянуты к столице фашистской Германии — Берлину! Начинался последний бой за освобождение мира от фашизма! 1 мая 1945 года над рейхстагом уже развевалось Знамя Победы, а в ночь с 8 на 9 мая в 00:43 по Московскому времени был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии. С огромной радостью Виктор Ильич и его однополчане встретили эти вести…
Отгрохотала война. Прошло несколько дней после Победы. Виктор Ильич с группой красноармейцев шёл по одной из улиц разрушенного Берлина, заваленной мусором, гильзами от снарядов и битым кирпичом. В майском воздухе струился тёплый солнечный свет, слышалась русская и немецкая речь, откуда-то доносилась мелодия вальса… Солдаты разговаривали, иногда смеялись. Вдруг они затихли, увидев, что к старшине Иванову подбежал шестилетний мальчик.
— Господин офицер! – тоненьким голосом обратился он к Виктору Ильичу, видя на нём фуражку и портупею.
Виктор Ильич посмотрел на него: маленький немецкий паренёк в изорванном пиджачишке и брючках, измазанный сажей, стоял перед ним и по-детски доверчиво смотрел на него заплаканными глазами.
— Господин офицер, дайте хлеба, пожалуйста, — проговорил по-немецки ребёнок.
— Чего он там просит? — спросил один солдат Виктора Ильича — «Брот»… Хлеба что ли? Ему?! Да он знает, сколько детей под немцем от голода умерло?!
— Да расстрелять фашиста надо! — крикнул молодой раскрасневшийся сержант. — У меня семья под бомбами… А ему хлеба! Где папаша-то его… небось немало народу загубил!
Мальчик стоял и, не понимая русской речи, робко поглядывал на красноармейцев и постоянно вздрагивал, слыша крик или видя, что солдаты указывают на него.
Виктор Ильич достал из вещмешка хлеб и протянул полбуханки мальчику. Ребёнок взял хлеб тоненькими ручками и поблагодарил доброго советского старшину. Виктор Ильич опустился перед ним на корточки и, легонько взяв его за плечи, проговорил по-немецки: «Но против моего сына войной не иди, не дай Бог вам ещё встретиться». Мальчик кивнул и вскоре скрылся в одном из разрушенных бомбой домов…
Много злости к немцам было накоплено у советских бойцов за тяжелые годы войны. Но здесь, в голодной и разбитой столице бывшего рейха, красноармейцы видели, что многие немцы сами были жертвами фашизма. Человеколюбие, гуманизм жили в сердцах многих наших солдат, и они пересиливали желание отомстить… Но злость была сильна…
Батальон Виктора Ильича оставался в Берлине ещё пять месяцев. Нужно было восстанавливать разрушенный войной город, убирать миллионы гильз с улиц, вывозить искореженные танки и автомобили.
Только в октябре 1945-го Виктор Ильич вместе с однополчанами отправился на Родину в эшелоне, которым управлял немецкий машинист. Дымящий локомотив, кроме нескольких солдатских вагонов, тянул по рельсам длинный хвост вагонов, гружёных снарядами… Поезд мчался по опалённой войной земле, мимо полей и лесов, где происходили ожесточённые схватки, каждая из которых приближала нашу Победу…
Вечерело. Эшелон размеренно стучал по рельсам. Солдаты снимали истоптанные сапоги и видавшую виды форму. Некоторые уже спали. Кто-то докуривал самокрутку, лёжа на верхней полке, и, печально глядя в потолок, перебирал в голове ушедшие безвозвратно годы, лица погибших однополчан; кто-то радостно думал о возвращении домой, к жене, детям; кто-то еще не знал, что вместо родной деревни вернется на пепелище…
Какой-то бравый сержант играл на гармошке. Молодые солдаты пели песню «Дорога на Берлин»:
Значит нам туда дорога,
Значит нам туда дорога,
Берлинская улица к победе нас ведёт!..»
— Виктор Ильич, а вы чего не раздеваетесь? — спросил один его знакомый солдат, уже готовясь заснуть.
— Да что-то не хочется пока, — тихо ответил старшина Иванов и грустно посмотрел в маленькое окошко под потолком.
Что-то предчувствовал Виктор Ильич. Словно кто-то говорил ему о несчастье, которое вскоре произойдёт…
Поезд резко дёрнулся и начал набирать скорость. Несколько солдат попадало с полок.
— Он что там, немчура, с ума сошёл?! — спросил до этого игравший на гармошке сержант, надевая слетевшую пилотку.
И через несколько секунд откуда-то издалека, с хвоста эшелона, донесся первый взрыв. За ним второй, третий…
— Что это такое?! — удивлялись солдаты.
Поезд начал поворачивать, и Виктор Ильич выглянул в оконце, чтобы увидеть хвост эшелона…
В предпоследнем, уже искорёженном вагоне рвались боеприпасы. Взрывной волной его вскоре оторвало от состава… А поезд всё набирал скорость…
Взрывы с конца эшелона доносились с нарастающим грохотом. Осколки пробивали стенки вагонов, убивали и ранили спящих солдат, находившихся ближе к грузовому составу… Время шло на секунды…
— Будите всех. Боеприпасы рвутся. Будем выпрыгивать из вагона, — сказал Виктор Ильич солдатам, быстро слезая с полки.
Сержант кивнул и вместе с двумя солдатами побежал отворять вагон. Некоторые бойцы живо натягивали уже снятые гимнастерки.
— Я предупрежу тех, кто впереди, — сказал Виктор Ильич и направился в передний вагон…
Быстро перейдя в другой вагон над стучащими и свистящими под колёсами рельсами, Виктор Ильич увидел перед собой майора особого отдела, спешно застёгивающего пуговицы на кителе. Он ехал в купе вместе с женой.
— Что происходит? — напряженно спросил он.
— Товарищ майор особого отдела… — быстро говорил Виктор Ильич, —Диверсия… Вагоны с боеприпасами рвутся. Нужно покинуть поезд… немедленно…
— Как вагоны рвутся?! — недоумённо бросил майор и обернулся к молодой жене, которая, вся бледная, стояла у стены и плакала. — Нужно прыгать. Настенька! Собирайся…
— Не надо! — отрезал старшина Иванов. — Времени нет. Берите только документы и прыгайте!
Майор кивнул, взял жену за руку и отворил дверь вагона…
Виктор Ильич вернулся в свой вагон. Взрывы грохотали уже близко, солдаты один за другим выскакивали из вагона на сливавшиеся в одну сплошную полосу скаты насыпи. Старшина Иванов выпрыгнул последним. Солдаты оказались на насыпи, и их спасло то, что они успели скатиться вниз, к лесу. Мгновение — и мимо промчались взрывающиеся, искорёженные вагоны…
Эшелон скрылся за поворотом, грохоча составом и визжа колёсами. Долго с его стороны доносилась постепенно стихающая канонада взрывов, от которой солдаты уже успели отвыкнуть за пять послевоенных месяцев…
Солдаты были кто в чём, многие покинули вагоны в одном нижнем белье, не успев в суматохе одеться. Виктор Ильич не знал, остался ли в эшелоне кто-нибудь ещё…
Пройдя несколько сотен метров вдоль насыпи, красноармейцы нашли рыдающего майора особого отдела, который держал на руках тело погибшей жены. Поезд отрезал ей ноги… Война забирала свои последние жертвы, не желая мириться с тем, что в Москве уже давно прозвучали залпы салюта и прошёл парад Победы…
Через несколько недель Виктор Ильич благополучно вернётся домой в деревню Вострово. Начнётся мирная жизнь… Спустя двадцать с лишним лет тот самый майор особого отдела, будучи уже полковником КГБ, благодарно разыщет бывшего старшину Иванова, но найдёт его уже парализованным…
Всего одна судьба, одна военная дорога. А сколько было их?! У каждого, я уверен, найдётся хотя бы один рассказ о военных днях своих прадедушек, прабабушек, дедушек, бабушек…
Рассказ о геройстве, мужестве, стойкости, человечности, любви одного человека, будь он хоть офицером-кадровиком, прошедшим три войны, или ополченцем; хоть воякой, знавшим ещё кайзеровских немцев, или школьником, который только вступил во взрослую жизнь. Рассказ о тружениках тыла и фронтовых разведчиках, о стойких танкистах, смелых сапёрах, о «царице полей» — пехоте и бесстрашных лётчиках, о бравых моряках и добрых медиках, о храбрых партизанах и точных артиллеристах… О тех, кто выжил и о тех, кого забрала война… Обо всех, кто не сломался, не пал духом. Ни на фронте, ни в тылу, ни в плену или под фашистским гнётом.
Расскажем о них! Ведь история складывается из переплетения множества судеб, и, помня о судьбах своих родных, мы помним и об исторической судьбе нашей Великой Родины. Сохраним же нашу память сердца, и, проходя 9 мая мимо ветерана Великой Отечественной войны, скажем: «Спасибо Вам за ту весну!»
Они победили…
Автор: Николай Куц
Фото: из архива автора
2 275