Однажды он возник на моем пороге: одышливый, изрядно пропотевший, с прилипшей ко лбу блондинистой челкой. Обе руки заняты под завязку: одна прижимает к пухлой груди съемные запчасти машины, в другой — прорезиненный мобильный телефон марки «Дельта». Рваными фразами объяснил свою непростую ситуацию: он — еврей «по жене», документы на выезд почти готовы. Осталась сущая мелочь: заработать первый миллион и выучить иврит. С первым все на мази, вкалывает день и ночь, как бобик. За вторым пришел ко мне.

Мы начали заниматься. Справлялся Саня (так просил себя называть) плохо, от усталости мало что соображал, иногда задремывал на полуслове. Странное квадратное письмо лишало его покоя, к буквам относился, как к личным врагам. А однажды рассказал свой сон, в котором еврейский алфавит выстроился в колонну и закидывает его камнями. Но на уроки ходил исправно и с благодарностью принимал любое сочувствие и поддержку.

В перерывах он рассказывал мне, как идет борьба за миллион. Бизнес почему-то менялся каждую неделю, и скоро я простилась с надеждой понять, чем именно он занят. Зато мы были квиты: я изнывала так же, как он на уроках. Лишь однажды его прерывистый рассказ заставил меня встрепенуться:
— Искусственная порода… в мире всего-то пару десятков… страхолюдина, аж дух захватывает… хочется все продать, но купить этого монстра… а уж норовиста, говорят… на котятах состояние можно сделать с одного помета… спать не могу, пока не привезут…

Через неделю монстр прибыл по месту назначения, и меня пригласили оценить капиталовложение. Часть кухни была отгорожена заборчиком и выстлана чем-то белым, стерильным. В самом центре вольера сидело и подслеповато щурилось на вошедших жалкое уродливое создание. Почти никакой шерсти, так, бесцветные волосинки на скелетообразном тельце, неестественно длинные лапы разъехались в стороны, суставы кажутся вывернутыми, как у балерины. Печальная мордашка с пронзительно-золотыми раскосыми глазами. Наверное, именно такие кошки охраняли сокровищницы Египта. В одном Саня был прав: за это чудовище хотелось отдать последнюю рубашку. Окружить заботой и дать умереть спокойно, поскольку жизнеспособным оно не выглядело.

Санина жена строго следила, чтобы восторженные дети, мальчик и девочка, не приближались к барьеру:
— Норовиста… — напомнил Саня. — Зверь в ней может проснуться в любую минуту… тогда хана, задерет… буду клетку строить…

«Зверь» как будто все понимал и смотрел на Саню круглыми от обиды и горя глазами.

Шли недели. Клетка так и не была сооружена. Сверхпородистая кошка с трудночитаемым именем из пяти слов, в обиходе просто Мотя, оказалась милым и ласковым созданием. Правда, детям без присмотра играть с ней все равно не разрешалось — зверь все еще мог проснуться.

Вот уже привезен из Москвы жених, который действительно оказался зверюгой и искусал всю семью и собственных хозяев.

— Гадский самец… — определил его Саня. — Это страшно… хозяевам что, они давно чувствительность потеряли… но Мотьку-то он не обидел… а то б я его, гада…

Да, с кроткой Мотей даже «гадский самец» обошелся по-джентельменски, и скоро началось тревожное ожидание потомства. Саня, который понемногу начал овладевать языком, снова разучился читать. От него так пахло валерианой, что на уроках частично отключались мы оба.

— Нашел няньку! — радостно объявил он, проснувшись раз к концу урока. — С дипломом ветеринара! Дежурим по очереди днем и ночью… ничего не поделаешь… такая уж порода… в лучшем случае на свое потомство глядеть не хочет… в худшем сразу сжирает.

Я содрогнулась. И со страхом стала ждать следующего занятия.

— Проспали, конечно… — доложил Саня. — Но ничего, сама родила, вылизала и накормила… похоже, не озверела пока Мотька… хотя нет, девчонка… дура с дипломом… пыталась помочь ей с кормлением — пришлось в больницу на зашивание везти… самоуволилась, конечно.

Шли недели. Мотька продолжала на отлично справляться с материнскими обязанностями. Трое веселых котят выглядели куда симпатичней, чем она сама в детском возрасте. По крайней мере, были упитанными и казались даже слегка пушистыми.

— Ну, беда, — убивался Саня. — Попортила она им экстерьер. Вчера специалисты смотрели, сказали, странные какие-то малявки… не по протоколу… ну вообще как с помойки. Надо скорее продавать, пока вовсе товарный вид не утрачен.

Самый крупный котенок научился самостоятельно кушать из мисочки. И был определен как алиментный — за ним из столицы приехали израненные хозяева его буйного папаши. Считается, что кошка не замечает постепенного исчезновения котят — ей важно, чтобы оставался хотя бы один. Но редкопородная Мотя считать до трех явно умела. После изъятия сына она легла в углу загона, всем видом давая понять, что уже не встанет до самой смерти. Саня начисто забыл ивритский алфавит.

Я была приглашена для моральной поддержки. Мотя уже третий день лежала в лежку в загоне, жена Сани — на диване. Котята с недоумением обнюхивали опустевшие сосцы, а Санины дети рыдали над вольером. Увидев эту картину, глава семьи метнулся к телефону и заказал билет на самолет в Москву. Оттуда он вернулся с выкупленным за огромные деньги старшим сыном.

— Всего-то пол-Мерседеса… — ликовал он на уроке. — И чтобы я за такую мелочь семью свою угробил… две семьи… да не дождетесь!

Кошка сделала надлежащие выводы: теперь, если кто-то из котят приближался к миске с молоком или кормом, то немедленно получал материнскую оплеуху и торопливо катился к ней под живот. У Моти соски свисали до пола, всякий товарный вид был утрачен. Котята же больше напоминали шары с лапками.

Наступило лето, я уехала на месяц в экспедицию. Вернувшись, напросилась в гости. Святое семейство в полном составе возлежало на тахте: худая Мотька с отвисшим животом и трое веселых, пухлых, на вид совершенно беспородных котят.

Я спросила Саню по поводу занятий. Он только махнул рукой:
— Насчет Израиля мы передумали… ну их всех к ляху… язык у них какой-то… нечеловеческий прямо… это-то ерунда, конечно… главное, они кошек не любят… ну, типа считают их нечистыми животными… это они-то нечистые? — он патетически указал перстом в сторону Моти и ее детей. Потом спросил, не займусь ли я с ним английским.

— Решили переехать в Англию? — догадалась я.
— Да нет… — засмущался Саня. — Просто понравилось мне это… изучать иностранные языки… прямо душой отдыхаешь за этим делом.

Я постаралась не дрогнуть лицом.

Автор: Елена Донцова
Рисунок: Анна Сибилева